Возлюбленная Пилата - [119]

— Я тоже так думал. — Элеазар улыбнулся. — Но случилось по-другому. Господа из Гадары решили оказать услугу своему дорогому другу, благородному римлянину. И чтобы он рассказал об этом народу, сенату и императору, они осыпали его подарками, предоставили ему повозку на рессорах, лошадей, врачей и массажистов. И во всей этой суете никто, конечно, не обратил внимания на врача-еврея, оказавшегося лишним.

— Добро пожаловать, ты, лишний. Хочешь есть?

Элеазар кивнул.

— Аристид уже знает, что у меня ужасно бурчит желудок. Разреши, я сначала помоюсь, а потом предстану перед твоими очами.

Ни о каком насилии или шантаже не могло быть и речи. Элеазар был чрезвычайно приятным собеседником, образованным, обладавшим богатым опытом. В течение последующих дней они обнаружили, что у них много общих, хотя и мимолетных, знакомых. Конечно же, они говорили и об Афере, о гибели которого искренно сожалели.

— Мне хотелось бы, чтобы он нашел себя на каком-нибудь другом поприще, — сказала как-то Клеопатра. — Я думаю, он мог бы стать хорошим отцом семейства.

Уголки рта Элеазара опустились.

— Ты настраиваешь меня на скептический лад. Он никогда особенно не думал о детях.

— У некоторых мужчин это отношение меняется, как только у них появляются собственные дети.

— Кроме того, у него не было подходящей женщины. Но он бы ее, вероятно, нашел. Где-нибудь в другом месте. — Из его уст вырвалось что-то среднее между смехом и вздохом. — Но не среди моих соотечественниц.

Клеопатра смотрела на него через колеблющееся пламя масляной лампы.

— А ты не любишь своих соотечественников?

Щеки Элеазара покраснели.

— Это не так. Я думаю, у Афера был трезвый взгляд на вещи. И острый ум. Он однажды сказал: «Среди вас есть прекрасные люди, но есть и бестии, как и везде. Не страшно даже, что вы возомнили себя избранными. Когда-нибудь вы поймете, что и другие, которых вы считаете неизбранными, — нормальные, полноценные люди. И тогда вам удастся заткнуть пасть вашим мрачным проповедникам и заставить толкователей священного писания по-настоящему зарабатывать себе на жизнь, вместо того чтобы раскладывать слова на знаки и переосмысливать эти знаки». Что-то в этом роде. Вообще, у него была одна женщина, которую он полюбил. Но у них ничего не вышло.

— Почему? Ваши люди этого не допустили?

— Она воздержалась… от всего этого. А потом она встретилась с этим бродячим проповедником обновленной веры, Йегошуа, и вышла за него замуж. Ее зовут Мириам. Красивая, умная женщина.

— Йегошуа?

— Ты говоришь так, будто ты его встречала.

— Да. Я думаю, он был праведником. Добрый человек. Они распяли его на кресте.

— Ах! — Элеазар был поражен. — Афер хорошо о нем отзывался. Когда это произошло?

— В тот день, когда я с Колумеллой покинула Иерусалим. — Она рассказала о том, что знала, и поняла, что хотела бы знать больше.

— Проклятые мракобесы, — пробурчал Элеазар. — А если бы Пилат приложил усилия… Но теперь все уже бесполезно. Давай лучше вернемся к Аферу. Мы говорили о том, что желали бы ему другого конца.

— Чего бы ты желал?

— Он нашел хороший конец. Один из тех, о которых он думал. В расцвете сил, не от болезни. В борьбе против сильного врага. Прекрасная смерть для воина. Я бы только хотел, чтобы его смерть была воспринята более достойно.

— Разве это не так?

Элеазар хмыкнул.

— Неизвестная война в пустыне, о которой никто не будет говорить, о которой никто не узнает? И доблестный воин, опутанный интригами, которые сплел Рим? Скажи, ты тоскуешь о нем?

Клеопатра прислушалась к своему сердцу, прежде чем ответить.

— Как о человеке — да. Но не как о мужчине. Нам обоим было хорошо. Но все прошло. И продолжения не было бы. А почему ты спрашиваешь?

Элеазар наклонился вперед и положил кончики пальцев своей правой руки на ее плечо. На ее взгляд, это было удивительно скромное прикосновение.

— Ты умна, образованна и обладаешь жизненным опытом, — произнес он вполголоса. — И без сомнения, ты самая красивая женщина между Геркулесовыми столпами и Вавилоном. Но если ты тоскуешь по Аферу, то я вряд ли имею право тебя утешить. Нет, я был бы недостоин этого.

Клеопатра рассмеялась, соскользнула с постели, обхватила его лицо руками и поцеловала в губы.

— Красивые слова. Речь, которая подразумевает опровержение. — Она отпустила его и встала на колени.

Элеазар с трудом сдерживал лукавую улыбку.

— Можно, правда, попробовать, — сказал он. — Я жду твоего большого «но».

— Маленького, друг мой. Мне не нужно утешение. И я жду человека, который, я надеюсь, все-таки даст мне его.

— Кто же он? Кто осчастливит и утешит тебя? Смею ли я спросить?

— Деметрий. Ты его видел на башне.

Элеазар кивнул.

— Я так и подумал. Княгиня, я не останусь у тебя надолго. Возможно, меня ищет кое-кто из римлян.

— Куда ты поедешь?

— Я еще не знаю. Может быть, в Александрию.

— Возле Коптоса, далеко на юге, — сказала она, — если все сложится, как я хочу, у меня будет гостеприимный дом. Если когда-нибудь твой путь приведет тебя туда…

— Как я могу отказаться от такого приглашения?

Через три дня приехал Деметрий. С ним был Рави, который каким-то образом пережил резню и хаос той ночи, а также Нубо, Перперна и Мелеагр.