Возлюбленная Немезида - [12]

При виде полураздетого Джекоба вновь дали о себе знать ненужные воспоминания, которые она упорно старалась похоронить в душе. Сверкающие капли воды на его лице, волосах и груди напомнили то время, когда он плескался у раковины в ее присутствии — при обстоятельствах постыдных и в то же время восхитительных.

Джекоб, повернувшись вполоборота, посмотрел на нее искоса, и Флоренс поняла, что он тоже вспомнил прошлое, тот непринужденный ритуал омовения.

— А знаешь, это было так чудесно… — Голос у него был тихий, резонирующий, как и в тот день, когда она купалась в блаженстве. — Почему ты не хочешь признать это, Флоренс?

Наверное, она догадывалась, что момент откровения настигнет ее рано или поздно. Джекоб, якобы сомневающийся в своих актерских способностях, на самом деле был человек бесстрашный. Вряд ли бы он отказал себе в удовольствии заставить ее вновь пережить тот эмоциональный стресс десятилетней давности.

Он теперь полностью повернулся к ней: с плеч свисает белое полотенце, в глазах — вызов, еще более пугающий из-за короткой стрижки, подчеркивающей зрелую суровость его черт. Шальное благодушие Джека Дарвиля, плейбоя эдвардианской эпохи, слетело с него вместе с париком.

Методика самоконтроля за физиологическим состоянием организма оказалась бесполезной перед натиском его воли. Флоренс покраснела, сердце в груди загрохотало, колени подкосились, тело опалил жар, вселивший в нее ужас и сладостную дрожь. Уверенность и здравый смысл, которые она столь тщательно пестовала в себе, развеялись, словно дым, и, как ни хотелось ей отвергнуть предположение Джекоба, солгать она не могла.

— Да… Чудесно… Не отрицаю, — с запинкой промолвила она, уткнувшись взглядом в свои записи, будто искала в них спасения от неминуемой катастрофы. — Но это был единичный случай. Подобного больше не повторится, Джекоб.

— А разве я сказал, что жажду повторения? — язвительно парировал он, нанося удар с присущим ему хладнокровием, затем отвернулся и стал собирать одежду с туалетными принадлежностями, будто совершенно позабыв о ее присутствии.

Джекоб исчез в крошечной ванной, располагавшейся за перегородкой, а Флоренс, собрав в кулак остатки здравого смысла и воли, сидела и боролась с навернувшимися на глаза слезами, а также с собственными ногами, стремившимися поскорей унести ее из фургона.

Ужасная правда заключалась в том, что она действительно страстно желала близости с Джекобом.

ГЛАВА 3

Снедаемая обидой и негодованием, Флоренс на протяжении многих лет упорно гнала от себя приятные воспоминания о Джекобе, убеждая себя, что тот единственный раз, когда они были вместе, — плод ее чрезмерно живой фантазии, иллюзия, игра больного воображения. Думать так было гораздо спокойнее и удобнее во всех отношениях.

Но от правды не убежишь, и теперь пришло время признать, что единственный случай их любовной близости, даром что нежданный-негаданный, был счастливейшим событием в ее жизни. И оттого эта близость казалась еще более непристойной, а ее последствия стали источником нестерпимых душевных мук. Инициатива принадлежала Джекобу, причем, зная, что он преследовал корыстные цели, она и сама не понимала, как могла испытать такое неописуемое блаженство. С беднягой Дэвидом, с грустью думала Флоренс, все было куда прозаичнее.

А ты можешь представить, чтобы Рори оказался столь же блестящим сексуальным партнером? — гнусно нашептывал некий тайный голос. Она задумывалась о возможности завязать более тесные отношения со своим соседом, который формально считался ее возлюбленным, но переступить черту пока не решалась, хотя знала, что симпатичный, чуткий, добрый Рори, наверное, мог бы составить счастье любой женщины, которая доверилась бы ему. Тем не менее ее, однажды познавшую исступление ураганной страсти, не очень-то прельщала перспектива тихой безмятежной идиллии.

Ошеломленная горькой правдой, Флоренс поднялась и, чтобы успокоиться, стала мерить шагами фургон, стараясь не думать об обнаженной фигуре своей ненавистной "Немезиды", принимавшей душ за тонкой перегородкой.

В тот вечер они с Джекобом остались одни. Все остальные обитатели дома, включая Дэвида, отсутствовали — по какой причине, она, убей, не помнит: событие, изменившее ее жизнь, вытеснило из памяти все сопровождавшие его обстоятельства. Джекоб держался с подозрительным дружелюбием, был на редкость сговорчив, и после пары бокальчиков дешевого бодрящего вина они неожиданно взглянули друг на друга в совершенно ином свете. По крайней мере, ее взору Джекоб предстал совершенно другим. Теперь-то Флоренс знала, что он просто претворял в жизнь свой тайный коварный замысел.

Сидя на коврике в своей комнате перед пылающим камином, она вдруг подняла голову и увидела, что Джекоб смотрит на нее огненным взглядом, который обжигал сильнее, чем жар камина. Она открыла рот, собираясь заговорить, но Джекоб поднес палец к ее губам. Теперь, анализируя случившееся десять лет назад, Флоренс искренне полагала, что, заговори кто-нибудь из них в тот момент, очарование мгновения было бы нарушено и ничего бы не произошло. Она осознала бы, что готова уступить мужчине, который, в сущности, был всегда с ней груб, питал к ней беспричинную ненависть и всячески старался поссорить ее с любимым. Но никто из них не заговорил, и Джекоб, убрав палец, завладел ее губами, ладонью поддерживая ей голову, чтобы она не уклонялась от поцелуя.