Возлюбленная - [3]

– Так поздно работаешь? – спросила она, подходя и целуя его в щеку.

– Кто-то ведь должен зарабатывать деньги.

– Эй! – сказала она. – Это нечестно.

Он снова уткнулся в документы. Она смотрела на него и постепенно успокаивалась.

– Играл в теннис?

– Нет, были проблемы с клиентом. Отец присвоил детишек, так что надо добиться судебного запрета. А как прошел день у тебя?

– Нормально. Ходила на иглоукалывание, помогала Лауре в магазине, а потом смотрели с ней «Ширли Валентайна».

– Мы ведь его уже видели.

– Лаура не видела. Никто не звонил?

Он зевнул.

– Нет. Как прошло иглоукалывание?

– Как всегда, приятного мало. – Она уселась к нему на колени и нежно прильнула, обхватив рукой его шею. – Не грусти.

Он положил руку ей на живот.

– Твой иглоукалыватель считает, что это поможет?

Она пожала плечами:

– Да, считает.

– Ну, получая тридцать фунтов стерлингов за сеанс, он, конечно, будет так считать.

Она посмотрела на его чистые наманикюренные ногти. В отношении своей внешности Том всегда был щепетилен. Даже когда у них совсем не было денег, ему удавалось выглядеть щеголем. Украдкой она бросила взгляд на собственные, искусанные ногти, в очередной раз дала себе слово избавиться от этой дурной привычки. Он вечно ворчал по поводу ее ногтей, особенно если был раздражен.

Том отстранился от нее:

– Господи, да ты промокла!

– Прогноз обещал солнечный день.

– Тебе не следует ездить на велосипеде.

– Да это так, для развлечения. И фигуру помогает сохранить.

– Фигура у тебя прекрасная. Катание на велосипеде по Лондону – занятие не очень-то расслабляющее, а тебе надо расслабиться. – Она ощутила прилив беспокойства, когда он рывком открыл ящик стола, вытащил книгу под названием «Бесплодие» и постучал по ней. – Здесь вот говорится, что переизбыток физических упражнений способствует бесплодию. Они как бы иссушают все внутри. Я бы вообще исключил подобные нагрузки, если хочешь знать.

«Пожалуйста, давай не будем скандалить сегодня», – подумала она, вставая и прохаживаясь по комнате. Она посмотрела на книжные полки, на игрушечную машинку «феррари», подаренную ею мужу на Рождество, на книгу «Национальная игра в гольф». Взяв в руки кубик Рубика, она слегка крутанула его – пыль так и полетела.

– А ты не обсуждала это со своим иглоукалывателем?

За окном прошумела машина. Грани кубика Рубика поворачивались с мягким хрустом.

– У него есть совершенно безумные теории, – сказала она.

– Как и у тебя.

– У меня не безумные.

– А как насчет шоковой терапии? Ты еще ходила туда с Лаурой? Второе рождение, что ли?

– Второе рождение – вещь хорошая.

– Замечательная. Один сеанс «второго рождения» – и никакого секса на пару месяцев. – Он покачал свой бокал, дребезжа льдом. – Не трахаясь, нельзя ведь сделать ребенка, или тебе никто этого не говорил?

Чарли молчала.

– Тебе надо продолжить ретрогипноз, о котором ты все время говоришь. Возможно, ты бы обнаружила, что в прошлой жизни была монахиней.

– А Лаура говорит…

– Мне неинтересно, что говорит Лаура. – Он отхлебнул немного джина. – Ты в самом деле обсуждаешь нашу сексуальную жизнь с подругами?

На одной стороне выстроились три желтых квадратика. Она снова покрутила кубик.

– А ты разве не обсуждаешь ее с приятелями?

– Да мне и обсуждать-то нечего. У нас с тобой теперь одни научные эксперименты и никакой сексуальной жизни. Когда ты в последний раз наслаждалась сексом?

Она поставила кубик обратно на полку, подошла и снова поцеловала его.

– Ну не будь таким, Том. Я всегда наслаждаюсь и чувствую себя, как будто, – она прикусила губу, – это в последний раз.

Голос Тома смягчился:

– Дорогая, все говорят, что ты не беременела раньше, потому что слишком много и напряженно работала. Поэтому ты и оставила работу. Но никто не говорил, что тебе надо отказаться от секса. – Он стиснул ее руку. – Послушай, есть один дом, который мне нравится. Сегодня стали известны детали.

Он щелчком распахнул папку с пачкой бумаг от агентов по продаже недвижимости. Когда она увидела в середине цветную фотографию, ей почудилось что-то знакомое, но ощущение тут же исчезло, как тень. Фотография была нечеткой, к тому же дом скрывал кустарник. Это был большой коттедж в стиле Тюдоров. Нижняя половина – из красного кирпича, а верхняя оштукатуренная. Вдоль стены фасада тянулись небольшие, разделенные вертикальными перегородками окна, венчала дом высокая крутая крыша, нависшая, словно чересчур большая шляпа. Дом выглядел усталым, запущенным и довольно-таки унылым.

«ЭЛМВУД-МИЛЛ, ЭЛМВУД, ГРАФСТВО СУССЕКС. Очаровательный дом с мельницей XV века в очень уединенном месте, с надворными постройками, старинной водяной мельницей и большим кирпичным амбаром. Усадьба нуждается в некоторой модернизации. Площадь – около трех акров. Продается по частному договору или с аукциона, дату предстоит согласовать».

– Я думаю, что я… что мне… – Ее голос стих.

– Что?.. – спросил Том.

Она покачала головой:

– Ничего. Я… мне показалось, что я узнала этот дом.

– Так что ты о нем думаешь?

– Он очень мил. – Она просмотрела бумаги. – Ничего не говорится о цене – вероятно, что-то недосягаемое.

– Я им уже звонил. – Он торжествующе улыбался. – Они просят двести пятьдесят, но могут согласиться и на двести двадцать пять.