Возлюби ближнего! - [80]
А когда два года тому назад я приехала как туристка, то в одной квартире, где он прежде жил, удалось мне узнать, что, вместо того чтобы работать честно, он все время разъезжает по разным городам и пьянствует.
В последний раз я получила сведения, что Геннадий Кореньев находится в городе Дымске, но опять избегает работы, водится с дурными людьми и продолжает пьянствовать.
Несмотря на все это, я не забываю, что он у меня единственный оставшийся в живых родственник, но хочу, чтобы деньги, которые я ему завещаю, ни в коем случае на руки ему сразу не выдавали и выплачивали по частям при выполнении им следующих условий: всю оставленную сумму разделить на пять лет, т. е. на шестьдесят месяцев. Каждый месяц выдавать ему дотацию только при предъявлении удостоверения с места работы и справки из милиции о его поведении.
В том случае, если он женится, увеличить сумму дотации в полтора раза.
Если в течение года он не изменит своего плохого поведения, то прошу «Инюрколлегию» лишить его наследства и использовать все деньги на любое доброе дело по собственному усмотрению.
Т ю б б и к, урожденная Кореньева, Фрида Фримль Афродита и она же Ефросинья-Фрося.
Свидетели (подписи).
Копия верна (печать, подпись)».
Утром, как всегда последние месяцы, Кореньев отправился на работу. Шел не торопясь. В запасе было целых полчаса. На углу его кто-то схватил за руку.
— Ты куда?
Он обернулся и увидел Курлыкина. Гарри сильно похудел, бакенбард уже не было, и голос и морщинистое лицо напоминали футбольную камеру, из которой уже выкачали воздух.
— Выпустили до суда под расписку, — жалостливо сообщил Гарри. — Ну, а у тебя как с наследством? Надо ехать в Москву, обязательно надо ехать… За тобой ведь должок, и весьма солидный…
— Никуда я не желаю ехать, — пытаясь поскорее отвязаться от Курлыкина, ответил Кореньев.
— Что значит «не желаю»?
— А вот то и значит, — с удивившей Гарри твердостью повторил недавний кандидат в миллионеры. — Не нужно мне ехать. Погорело наследство. Но ты не беспокойся. Долг свой погашу.
Курлыкин, озадаченный ответом Кореньева, показал рукой на пивной ларек.
— Пойдем… Поговорим… Расскажешь подробно.
— Мне на работу пора. А поговорим как-нибудь в следующий раз.
Гарри недовольно оттопырил губу.
— Следующего раза, маэстро Кореньев, может не быть. Через пять дней суд… Мне ведь сразу несколько статей шьют. Защитник говорит, что меньше шести не дадут…
— Я за эти пять дней долг тебе вернуть никак не смогу, — предупредил Кореньев.
— Это ничего… в крайнем случае выплатишь передачами…
— Нет, уж лучше расквитаюсь деньгами.
Кореньев попрощался кивком головы, но Гарри крепко вцепился в его рукав.
— Я тебе долг прощу. А если хочешь, так еще прибавлю сотнягу. Но при условии — когда вызовут в суд, скажи, что спасал тебя я…
— Но я же в милиции уже указал на другого…
— Ну и поди-ка, важность! Предварительное дознание — это еще не все, — ухмыльнулся Гарри. — В милиции и в прокуратуре чего не говорят! А в суде от этого отказываются. Суд ведь свое следствие ведет… а что там раньше говорил — это значения не имеет.
— И не проси! — вырывая рукав из курлыкинского кулака, резко сказал Кореньев. — Я от своих слов не откажусь и врать не буду.
— Ишь ты, какой честняша нашелся! — обозлился Гарри. — Сущего пустяка для старого друга сделать не хочешь! Уж, кажется, отцом родным всем вам был… Последние рубли одалживал! И вот тебе благодарность! Перестань придуриваться! — злобно прошипел Гарри. — Мне за твое спасение могут сразу полсрока скинуть. Имей в виду, я ведь в случае чего тоже могу кое-что про тебя и про твою Регину рассказать…
Кореньев рассмеялся.
— Не пугай. О нас давно все известно. И давай — шагай своей дорогой!
Курлыкин попытался положить руку на плечо своего бывшего дружка, но тот больно оттолкнул его локтем, и Гарри еле удержался на ногах.
Теперь уж он совершенно рассвирепел.
— Это что же получается? — срываясь до хрипоты, приставал Гарри. — Спасайся кто может? Так, что ли? Тебе, дураку, повезло. Тебя другой дурак спас… А меня кто спасать будет?
— Никто, — резко оборвал Кореньев. — Такие, как ты, сами мастера спасаться…
Кореньев резко повернулся спиной к Курлыкину, секунду постоял и, уже не оглядываясь, торопливо зашагал по залитому первыми лучами мартовского солнца широкому дымскому тротуару.
ЧЕРТОВЩИНА
Вообще-то говоря, скромность не зря почитается величайшей добродетелью. Может быть, поэтому за нею, как за броней, некоторые люди пытаются скрыть неблаговидные черты своей подлинной натуры.
Требуется иногда немало времени и стараний, чтобы под личиной тихого, скромного человека разгадать хитрющего нахала, проныру и карьериста.
Скромным человеком называет себя и жаждущий похвалы эгоцентрик, и давным-давно остановившийся в своем развитии замшелый рутинер.
А сколько их, так называемых скромников поневоле! Он бы, бедняга, и рад быть нескромным, он бы с превеликим удовольствием уподобился бы хвастунам, да вот похвастать-то и нечем. А про свою тусклую, серенькую жизнь не больно охота разглагольствовать.
Что касается героя этой повести Алексея Чудновского, то был он скромен по-настоящему, не лез на глаза начальству, про свои успехи сам не говорил, предпочитал, чтобы о них говорили другие. Умные советы, от кого бы они ни исходили, Алексей выслушивал внимательно, никаких особых условий для себя не требовал, хорошему радовался, а если увидит, что где-то дело не клеится, сам без всяких просьб становился на подмогу.
