Возлюби ближнего! - [79]

Опасаясь, что Регина уже по-настоящему упадет в обморок, Лупцов взял ее под ручку и, приговаривая: «Да все будет прелестно, все будет хорошо», другой рукой изловчился открыть ящик стола, где на всякий случай хранил пузырек с валерьянкой.

В комнате воцарилась тишина. Слышалось только тяжелое дыхание Регины и нервное покашливание не слишком надеявшегося на свое везение Кореньева.

— Да чего же вы все молчите? — гордо встряхивая своей специально сделанной к отъезду прической, спросила Регина. — Говорите что-нибудь наконец! Что же переслала вам Москва?

Елизавета Антоновна взяла со стола большой конверт, сделанный из плотной бумаги, и с особой аккуратностью, свойственной только работникам нотариальных контор, срезала тонкую кромку.

В конверте оказался другой конверт, меньшего размера, перевязанный капроновым шнурком со множеством сургучных печатей. Из этого конверта Лупцов извлек лист веленевой бумаги с водяными знаками и торжественно, как шпрехшталмейстер в цирке объявляет гвоздь программы, прочел:

«Завещание госпожи Фриды Фримль Афродиты Тюббик, урожденной Кореньевой, составленное ею в городе Росарио и подтвержденное присутствующим при этом акте адвокатом мексиканской юридической фирмы, господином Бризюль, а также нотариусом агентства «Шумберт и К°» господином Лисабоненко.

В качестве свидетеля правильности изложения воли завещательницы и точности сформулированных госпожой Тюббик пожеланий настоящим удостоверяет священнослужитель прихода русской православной церкви города Росарио, отец Гервасий Воздвиженский, личный духовник госпожи Тюббик-Кореньевой. Марта четвертого дня года тысяча девятьсот семьдесят второго, город Росарио. Аминь. Подписи. Печать.

Точное соответствие подлиннику, хранящемуся в сейфе адвокатского агентства «Шумберт и К°».

Удостоверяется «Инюрколлегией», город Москва.

Председатель коллегии (подпись).

Секретарь (подпись)».

Лупцов налил себе воды, сделал два глотка и добрыми, уставшими от напряжения глазами поглядел на слушателей.

— Читайте дальше, — почти не шевеля губами, сказал Лупцову Кореньев.

— Нам поручено прочесть вслух только преамбулу, — пояснила Елизавета Антоновна. — Все остальное вы получаете на руки и прочтете сами…

— Вы так выразительно читаете, — не удержалась от комплимента Регина. — Из вас бы, Василий Георгиевич, великолепный эстрадный конферансье мог выйти, и внешность очень сценичная.

— Пробовал, — печально ответил Лупцов, — не получилось.

И, обращаясь к Кореньеву, сказал уже нормальным служебным голосом:

— Распишитесь, Геннадий Ричардович… вот тут… Нет, немножко ниже… Спасибо… и получите документ… Что будет непонятно, приходите — объясним.

— Все будет очень хорошо, — провожая до дверей чету Кореньевых, напутствовал Лупцов, и вслед за ним то же слова повторила Елизавета Антоновна:

— Все будет хорошо!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Завещание Ефросиньи Тюббик

(Из соображений экономии места публикуется с отдельными сокращениями)

«…Что касается наличных денег, хранящихся на моем счету, то приказываю распорядиться ими следующим образом.

Двадцать процентов от всей суммы пожертвовать церкви моего прихода, учредив постоянный фонд, из которого следует выдавать вспомоществование проживающим в Аргентине бедным сиротам русского происхождения для продолжения своего образования.

Тридцать процентов обратить на уплату за медицинскую помощь престарелым артистам всех национальностей, которые, находясь в Аргентине, оказались без средств к существованию, а пятнадцать процентов передать дирекции женских гимназий города Росарио, в программе которых имеется обязательное преподавание русского языка.

Из тридцати пяти оставшихся процентов я прошу двадцать пять процентов направить через посольство СССР местному Совету села Большая Отрада, где я родилась и где впервые приобщилась к вокально-музыкальному искусству, научившись петь в музыкальном кружке художественной самодеятельности.

Если бы не тогдашние работники клуба, как-то: Луспеков Иван Никифорович, Краснобородов Лев Семенович и преподавательница русского языка Гаврилова Екатерина Ивановна, — царствие им всем небесное, — то никогда бы я не могла бы развить свои способности и стать певицей самых первоклассных мюзик-холлов.

Это они всем миром заботились обо мне, обували и одевали, и не получись моя жизнь такой, какой она получилась впоследствии, то не разлучила бы меня судьба с моим родным селом и добрыми людьми, коих я всегда вспоминала и до конца жизни буду вспоминать душевными благодарственными словами.

Я прошу распорядиться пожертвованными деньгами таким образом, чтобы часть из них обязательно шла на музыкальную школу для детей колхозников, а если она уже существует, то выплачивать ежемесячную добавку к стипендиям моих односельчан, направляемых для занятий в другие города в консерваториях и средних музыкальных училищах.

Теперь перехожу к самой трудной части моего завещания. Из имеющихся у меня родственников остался только один сын моего покойного брата Ричарда — Кореньев Геннадий.

Я много раз писала в город, где они жили раньше с отцом, просила его откликнуться, но письма мои возвращались обратно со штампом «за ненахождением адресата». Я обращалась во всякие учреждения за справками, но оттуда мне отвечали, что адрес его неизвестен.