Возлюби ближнего! - [64]

— Все узнают. Он первый расскажет.

— Кто он?

— Ну, он, — ставя в сторону обувь и принимаясь за брюки, попыталась объяснить Агния Прохоровна. — Тот, кого ты спас… Не будет же он молчать… Любой порядочный человек на его месте…

Лупцов поднялся с кресла.

— Порядочный — да, а тот, кого я спас, он и сам этого не знает. Даже «скорая помощь» от него отказалась. В вытрезвитель его свезли.

— Господи! — всплеснула руками Агния Прохоровна. — Первый раз спас человека — и тот пьяницей оказался!

Лупцов одной рукой поддержал жену, чтобы она не упала, а другой потянулся за валерьянкой.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Тот, кто хоть раз побывал в нотариальной конторе, знает, что подобные учреждения не блещут изысканным интерьером, ласкающим взгляд, отшлифованным и зеркально отциклеванным паркетом. Нет тут и притягательных улыбок, располагающего уюта и принятой на вооружение, особенно во всяких бытовых ателье, непосредственности и легкости в обращении с посетителями.

В нотариальных конторах все очень скромно: и столы, и стулья; тут редко увидишь вазы с цветами, бочонки с пальмами, а если и красуются где один-два горшка, то в них, как правило, разные породы кактусов в своем ощетинившемся игольчатом наряде, как бы символизирующем строгость и серьезность порядков данного учреждения.

И все же мощные ветры эпохи не обошли и нотариальных контор. Старый, прошпигованный всеми кодексами, осторожный и ограниченный формалист, исходящий во всем из буквы и только буквы закона, ставший классическим примером бездушия и меркантильного расчета, — этот тип нотариуса мы уже не встретим ни в одном городе нашей страны. Пришли другие нотариусы, молодые люди, получившие высшее юридическое образование, наши современники, досаафовские активисты, комсомольцы, яростные спорщики и завзятые книгочии, поклонники «Современника» и «Таганки», обожатели Смоктуновского, Мироновой и Беллы Руденко.

Да и клиентура нотариальных контор стала неузнаваемая. Уж на что традиционная, казалось бы, категория посетителей, какой являются завещатели, и те не похожи на своих предшественников. Теперешние клиенты нотариальной конторы — не только люди преклонного возраста, пришедшие для удостоверения трудового стажа. Тут вы встретите самых разных людей.

Как всегда, в пятницу в дымской нотариальной конторе, где работал Василий Георгиевич, было очень многолюдно, и работы хватало всем — и нотариусам, и машинисткам, и самому заведующему делопроизводством.

Быстрее всех справлялась со своим делом нотариус Елизавета Антоновна Балановская. Эта стройная синеглазая молодая женщина благодаря зачесанным назад волосам и официальному синему костюму выглядела несколько солиднее своих лет. Балановской совсем недавно исполнилось двадцать шесть. В тот торжественный день все выступавшие с речами, а их на квартире новорожденной собралось очень много, отмечали не только ее заслуги по линии «нотариата». Ее хвалили как любящую жену и, что тоже существенно, как лауреата конкурса на звание лучшей кулинарки города Дымска.

Первые два посетителя, которых восседавший в своем закутке Лупцов направил к нотариусу Балановской, явились почти с одинаковым делом. Один инженер, унаследовавший от отца очень ценную научную библиотеку, хотел ее подарить институту, где работал его покойный родитель. Сделать это оказалось не так-то просто. Институт имел право приобрести за деньги любое нужное ему собрание книг, но принять на свой баланс эти же книги в подарок не мог.

Даритель, напуганный всякими «ужасами бюрократизма», даже шел на то, чтобы продать библиотеку, а полученные деньги сразу же вернуть обратно. Но и это шло вразрез с законами.

Балановская уже имела опыт в таких казусных делах.

Нотариус успокоила инженера, и в течение получаса была оформлена документация на передачу библиотеки во исполнение воли покойного ученого, который доверил осуществить этот дарственный акт своему сыну.

Второй клиент, недавно вышедший из больницы после операции, задумал приобрести за свой счет (он выиграл по займу крупную сумму) дополнительный инвентарь для палаты, в которой пролежал два месяца. Дирекция больницы поблагодарила за добрые намерения, но предупредила, что подарок принять не сможет, поскольку он от частного лица.

С помощью Елизаветы Антоновны и это дело оказалось улаженным.

— Василий Георгиевич, — обратилась Балановская к Лупцову, когда он ставил необходимые печати на составленных ею документах. — А вы сегодняшнюю «Дымскую жизнь» читали?

— Не успел, — ответил Лупцов. — Я ее даже из почтового ящика не вытащил. Торопился очень. А что в ней такого интересного?

— Да заметка одна. Происшествие. Может быть, слышали? Весь город говорит о нем. Какой-то пьяный в Тарабарку бросился, а неизвестный гражданин вытащил его. Милиция теперь ищет спасителя. Это у нас иногда бывает — вначале прохлопаем, а потом ищем, — весело сказала Балановская и заспешила, увидя, что у стола ее ожидает какая-то посетительница.

— Моя фамилия Бусько, — сказала женщина в вязаном зеленом капоре. — Мы с мужем в разводе, и живу я в другом городе. А сюда приехала, чтобы его с собой обратно забрать. Так он и слушать не хочет. Я из-за него на такую дорогу затратилась, думала, обрадуется. По его вине у нас разрыв получился. Пил он. Третий год в бегах, опустился совсем. Мне уж и денег его не надо. Перебьюсь как-нибудь, только бы вернулся. Письма мне какие писал, с ума сойти ложно! Ну прямо как этот Ромео к той Жульетте…