Возлюби ближнего! - [42]

— Когда рыбец, торопясь на танцы, огибал остров, где стоит башня с надписью: «Запрещается», он встретил несколько барабулек, и они с морской пеной у рта утверждали, что где-то там собралось много акул, которые решили направиться прямо в затон.

— В затон? — встревожился я. — А что им там делать в затоне?

— А вот этого рыбец точно не понял.

Скумбрия криво улыбнулась:

— Вы же знаете этих барабулек. Их разве толком поймешь? Вот я после танцев и побежала собрать более подробные сведения. Барабульки-то все уже спали. Я с их соседом-судаком посудачила немного… Про акул и он знает. Они, говорит, попугая какого-то разыскивают.

— Где же они? — спросил я, нервно похлестывая хвостом по волне.

— Скоро должны быть здесь.

— Ну что ж, спасибо за сообщение… Идите спокойно спать.

Скумбрия не двинулась с места.

— Я останусь здесь, с вами..

Где-то вдалеке я четко услышал сдавленный протяжный крик.

Так кричат акулы, когда собираются в поход. Хорошо бы узнать — сколько их?

По утверждению барабулек, акул восемь раз по четыре. Но барабульки умеют считать только до восьми. Значит, акул тридцать две штуки.

«Пока не поздно, — решил я, — надо дать сигнал тревоги. Если где-нибудь поблизости есть дельфины, они не замедлят прийти мне на помощь. А скумбрия? Ну что ж, пусть остается. Может быть, помощь не подоспеет и мне суждено погибнуть, то пусть хоть кто-нибудь расскажет, как погиб дельфин Бывалый, родной сын неповторимого Майна-Виры, ученик знаменитой гринды и преданный друг младшей научной сотрудницы Института дельфиноведения — очаровательной Лиды Катушкиной».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Известия о бракосочетании гринды с Майна-Вирой. Тупорылые вояки. Я готовлюсь к сражению с акулами. Не верьте слухам.

На мой тревожный призыв откликнулось всего только два дельфина, супружеская пара более чем преклонного возраста. И два дальних родственника. Я имею в виду тупорылых морских свиней.

— А вы, простите, какими судьбами? — спросил я.

В ответ один из них так дыхнул, что находившаяся рядом со мной скумбрия даже трижды перевернулась от сильной струи керосинового перегара.

— Хоть вы нас и презираете, — сказал тупорылый, — а все-таки мы одного с вами рода и в обиду вас не дадим. Так вот!

Второй родственничек высказался еще более определенно. Он был трезвее своего братца и имел очень воинственный вид.

— Мне подавай акулу — и никаких! А не будет акул — плати штраф! За ложный вызов!

У престарелой четы я спросил, где же молодые дельфины, на что получил неожиданный ответ.

— А вы разве не слышали? — сказал дельфин-супруг. — Вся молодежь в Индийском океане. По случаю замужества гринды.

— Повезло ей, — прошамкала дельфиниха, — хорошего мужа нашла. Вдовец. Немолодой, правда, но страсть как знаменитый. Артист, говорят. И вроде нее ученый. Не то что мой старик…

«И как все интересно устраивается, — подумал я. — Теперь, пожалуй, нет смысла посылать гринде дельфинограмму о гибели Адвентиста. Зачем омрачать торжество?»

Я радовался, что отец жив, а что знаменитый артист, да еще вдовец, мой папаша, сомнений быть не могло.

— Плыли бы вы отдыхать… — заикнулся было я, обращаясь к престарелой паре.

— Как же это мы уйдем? — пробурчали в один голос муж и жена. — Уж если вот они (старик показал на тупорылых) откликнулись, то нам, настоящим дельфинам, бросать вас одного никак не полагается!

Делать нечего, хотят остаться, пусть остаются. Я еще раз поблагодарил свою родню и приказал ждать сигнала.

Ждать пришлось недолго. Скумбрия первой увидела бесшумно крадущихся акул. Их оказалось совсем не восемь раз по четыре. Не зря за барабульками и судаками установилась репутация паникеров и врунов.

Всего я насчитал шесть акул. Все они были мои старые знакомые. В тот раз, когда я дрался с желтой акулой, они находились в ее свите.

Первым нас увидел предводитель акульей шестерки и еще издалека закричал:

— Мы приплыли сюда с мирной целью. Мы разыскиваем мудрого попугая. Он нам очень нужен.

Как выяснилось, суеверные акулы предприняли свое путешествие, чтобы, разыскав Адвентиста, узнать, что их ждет в будущем.

Я уведомил акул, что они опоздали и ученого попугая уже нет в живых.

— Не понимаю, — возмутилась скумбрия. — Если вам был так нужен попугай, зачем же вы его тогда проглотили?

— Это мой отец его проглотил, — признался вожак, — и мы его об этом просили. Иначе разве доставишь попугая из одного океана в другой? Ведь плавать-то он не может.

Всплакнув по поводу гибели попугая и заверив меня в своем миролюбии, акулы наскоро распрощались и отправились в обратный путь.

Вслед за ними уплыли и храбрые старики. Не имея возможности отблагодарить их чем-нибудь за отзывчивость и отвагу, я пообещал при случае прислать им недавно изобретенное полоскание для укрепления дельфиньих зубов.

О чудодейственном полоскании ходило множество всяких слухов. Утверждали, что некоторым морским дельфинам оно очень помогало.

Кстати, мне бы оно тоже теперь пригодилось. Дело в том, что еще в схватке с желтой акулой я сильно расшатал передние зубы.

Но больше всего страданий доставляла открывшаяся рана, которую я получил в том же памятном сражении.

Желая облегчить мою боль, участливая скумбрия опрыскала больное место жидкой черноморской грязью и после нескольких разведок обнаружила недалеко от берега источник целебной воды.