Вожди и заговорщики - [5]

сированную индустриализацию. Индустриальное развитие в этой модели может вырастать только из потребностей крестьянства.

Незавершенность революции, невыполнение ее демократических и социальных задач повлекли за собой тяжелые последствия. Авторитарный характер режима создавал идеальные возможности для произвола бюрократии - правящего класса, наспех сформированного из самых разных слоев общества, как правило, из представителей низов, часто потерявших связь со своей социальной средой, маргиналов, познавших ужасы войны и кровавого террора, но не приобретших никакого опыта в области хозяйственного строительства. Революция создала уникальные возможности для вертикальной социальной мобильности - быстрого выдвижения людей из низов в верхи, так называемых «выдвиженцев». Это обеспечило советской власти массовую поддержку несмотря на тяжелое положение трудящихся - ведь миллионы бывших рабочих и крестьян теперь стали начальниками. Во многих семьях кто-то из родственников «выбился в люди». Но это могло сыграть с большевиками злую шутку. Партия и правящий класс находились под постоянным давлением самых разных социальных слоев, но не имели достаточного количества компетентных кадров, специалистов, чтобы решить многочисленные проблемы, возникающие в обществе. При этом отсутствие демократии не позволяло разделить ответственность за происходящее с другими общественными силами - большевистская партия отвечала за все. Сегодня, когда мы знаем, что власть коммунистической партии продержалась семь десятилетий и в конце XX столетия коммунистическая бюрократия благополучно «конвертировала» свою власть в собственность, нам трудно понять серьезность опасений большевиков 20-х годов. Адля миллионов людей именно большевики были ответственны за страшные преступления в период гражданской войны и гибель сотен тысяч людей, за все, что происходило потом, и при неблагоприятном развитии событий месть этих миллионов могла быть страшной. Так же как для большевиков НЭП стал передышкой в наступлении на капитализм, так и для миллионов недовольных итогами революции НЭП был передышкой в борьбе с тираническим, незаконным большевистским режимом, ведущим страну к новым бедствиям.

Недовольные оказались во всех слоях общества. Крестьяне радовались возможности разделить помещичьи земли, но, строго говоря, этому они были обязаны не столько большевикам, сколь-

ко всем социалистическим партиям, и прежде всего эсерам, чью программу ликвидации помещичьего землевладения выполняли большевики. Если эсеры стремились закрепить крестьянское право на землю авторитетом закона, принятого Учредительным собранием, то большевики увязали право на землю с произволом своей власти. Сегодня дали, завтра отняли. Это создавало обстановку неуверенности. Еще не забыты были старые обиды, когда красные тысячами расстреливали крестьян. Да и новые представители власти на селе множили эти обиды, творя произвол, не уважая общинные традиции.

Недовольство бродило и по рабочим цехам. Слишком велики были обещания рабочему классу, чтобы оказаться выполненными. Вусловиях разрухи положение рабочих первоначально было вдвое- впятеро хуже, чем до Первой мировой войны и революции. Росла безработица. Недовольство рабочих было особенно опасным, потому что именно оно было способно поколебать стабильность власти в столицах. Ведь именно голодные рабочие явились детонатором революционного взрыва, разрушившего Российскую империю в 1917 году.

Недовольна была и интеллигенция. Отсутствие политических свобод ограничивало ее право мыслить и обмениваться взглядами, что для интеллигенции является необходимым способом существования. Интеллигенция, не выбившаяся в начальство или в ряды привилегированных деятелей науки и культуры, была низведена до положения «спецов». «Спец»- представитель буржуазного класса, которого терпят и привлекают к работе из-за его знаний, но которому не доверяют, которого не допускают к реальному принятию решений. Решения принимает менее компетентный и, как правило, некультурный руководитель, зато с партийным билетом. Это унизительное положение интеллигенции ограничивало не только ее собственные права, но и способность власти принимать компетентные решения. При этом недовольство интеллигенции тоже было крайне опасно для режима, ибо она поставляла пропагандистов, способных изменить мнение целых классов.

Маргинальная, деклассированная масса, увеличившаяся в годы потрясений 1914-1922 годы, в значительной своей части поддержавшая большевиков, теперь тоже оказалась недовольна. НЭП уменьшил привилегии бедноты, которая могла командовать селом от имени власти рабочих и крестьян. Демобилизовывались миллионы солдат, которые уже много лет только и умели что воевать и

с‹-

разучились что-либо делать и думать о сиюминутной жизни, без приказа. Теперь нужно было искать работу, а в условиях сокращения полномочий государства и бюрократического аппарата мест «начальников» на всех, конечно же, не хватало.

В революцию и гражданскую войну они привыкли командовать, чувствовать свою пусть маленькую, но власть, быть «хозяевами» «с Лениным в башке и с маузером в руке»… А теперь все увереннее стали действовать нэпманы- умелые предприниматели, возрождавшие дореволюционный стиль жизни обеспеченных классов. Илюди, кричавшие «Даешь!», штурмовавшие Зимний и бившие «беляков» на всех фронтах, стали возмущаться: «За что кровь проливали, за что боролись?». Ведь НЭП стал, по их мнению, реставрацией капитализма!