Вожди четвертого рейха - [14]

- Черт, - сказал Штирлиц.

- Бог с вами, Штирлиц! - пастор Шлагг с укором посмотрел на Штирлица и перекрестился свободной от бутылки с водкой рукой.

- Заткнись, папа римский, - Штирлиц замахнулся на пастора, тот исчез и больше не появлялся.

- Ну вот, - Штирлиц был сильно разочарован. Упустить глупого толстого Мюллера он считал непростительным попустительством и расхлябанностью и собирался писать рапорт в Центр, с просьбой вынести ему выговор по собственному желанию с последующим внесением в почетную грамоту.

Бросив ночную рубашку Мюллера в кусты, Штирлиц плюнул, сунул руки в карманы и отправился назад. Сзади его, расставляя веревочки и капканы, полз партайгеноссе Борман.

Едва два достойнейших человека скрылись из виду, из ближайшего куста показался Мюллер, держа руки наподобие футболиста в защите родных ворот. Он торопливо, дрожа от ночного бразильского холодка, одел ночную рубашку, заботливо поправил рюшечки на плечах и плюнул в темноту.

- Фто я такофо ему фделал? - Мюллер обиженно втянул голову в плечи и достал из кармана пачку леденцов. Тайный заговор Штирлица и Бормана ему явно не нравился. Мюллер сплюнул непрожеванный леденец и решил действовать своим старым способом. Старый способ заключался в том, что все его враги внезапно пропадали и оказывались в его гнусных сырых застенках. Мюллер колебался, так как не знал, можно ли провернуть такую операцию со Штирлицем. Он решил бросить монетку, но ее у него, конечно же не было. Стодолларовая бумажка летала плохо. Мюллер плюнул и решил заняться этим делом завтра с утра.

Утром он встал в редкостно плохом настроении. Утреннее какао он пролил себе на шорты и долго злился. После всего такого он решил, что Штирлицу сильно непоздоровится.

Его доблестная зондеркоманда во главе с Франциско, бредившим, похоже, со своего дня рождения захватами Изауры, лучшей наложницы Мюллера, направилась к Штирлицу с целью сопроводить его для допроса и последующего тюремного заключения. Штирлиц встретил их довольно неприветливо.

- Чего приперлись? - он не мог найти открывалку для банки с тушенкой, и это его сильно бесило.

- Товарищ Штирлиц, именем нашего любимого вождя товарища Мюллера, вы арестованы, - Франциско издалека показал Штирлицу ордер на арест, но в руки предусмотрительно не давал.

Штирлиц обиделся и высказал Франциско все, что о нем думает, из чего следовало, что Штирлиц и Мюллер состояли в предосудительных интимных отношениях, причем при этом использовалась труба от паровоза.

Франциско обиделся, и сказал, что он сейчас применит силу, но Штирлиц так на него посмотрел, что Франциско исчез и больше не появлялся. Его зондеркоманда, погудев и обсудив данное мероприятие, также разошлась.

Мюллер, узнав о такой наглости со стороны Штирлица, был в гневе. Гнев его состоял в том, что он отказался есть на обед манную кашу и весь день капризничал и требовал новых игрушек, в том числе железную дорогу и нового плюшевого медведя, но непременно с хвостом. Штирлиц тоже злился изрядно.

Вскоре Мюллеру стало скучно, и он решил идти к Штирлицу мириться. Штирлиц на редкость быстро помирился с ним и даже не заставлял себя уговаривать. Через час пьянки Мюллер и Штирлиц уже вместе распевали о том, что будет, если друг внезапно заболеет, с ужасными вариациями на тему качества грузинских спиртных напитков. Штирлиц чувствовал, что Мюллер неспроста такой добрый, и совсем не удивился, оказавшись утром в каком-то темном сыром помещении среди толстых грязных мышей, имевших странную склонность к поеданию сапогов. Через полчаса Штирлиц узнал, что Мюллер хочет предъявить ему обвинение в обижании интересов рейха вообще и его, Мюллера, лично. Этот толстых хам хотел устроить показательный процесс по делу Штирлица и заключить его в заточение. Штирлиц относился к этому вполне спокойно и уже придумывал обвинительную речь на Мюллера, но его потащили на допрос. Мюллер, надев мундир, из которого он уже порядочно вырос, сидел в глубоком кресле в сандалиях и поигрывал своим пухлым животом.

- Так, товариф Фтирлиц, - сказал он, с беспокойством исследуя место утраченного зуба. - Фот мы и фтретилифь в привыфной обфтанофке...

- Я тебе щас дам привычную обстановку... - сказал Штирлиц, думая, отчего же так сильно болит голова.

- Уфпокойфя, Фтирлиц, - Мюллер коварно поигрывал ключом от наручников, подло надетых на Штирлица. - Нифего у фебя не полуфитфя.

Штирлиц, несмотря на такое замечание, весьма ловко снял наручники и положил их на стол. Мюллер занервничал и вызвал Франциско, но тот предпочитал стоять сзади и держаться подальше от Штирлица, которого сам сильно боялся.

- Ну вот, Мюллер, пришла пора Мировой Революции и всеобщего счастья и ликования..., - зловеще сказал Штирлиц, нарочно растягивая слова и потирая затекшие запястья...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В колонии четвертого рейха был большой переполох внезапно из самых тайных и самых круто закупоренных застенков в мире исчез любимый вождь товарищ Мюллер. Вместе с ним пропал и Штирлиц, задержанный по делу о врагах рейха, а также Франциско.

Никто в колонии не знал, радоваться или не радоваться им по такому поводу. Никто не мог догадываться, пропали Штирлиц и Франциско по воле Мюллера, Франциско и Мюллер по воле Штирлица или Штирлиц и Франциско утащили куда-то любимого вождя. В таком случае были организованы поиски всех трех. Любимая наложница Мюллера, его рабыня Изаура грозила, если ее пухленький Мюллерчик не вернется за неделю, уйти к тайному любовнику. Охрана Мюллера не знала, как отнестись к такому заявлению.