Вожди 4 рейха, или Как pазмножаются Мюллеpы - [14]

вставляет Мюллеру новые зубы, и он восторженно прикусил

губу, представляя, какие муки должен испытывать при этом

бывший шеф Гестапо.

-- Здесь бить будем или за угол заведем ? -

профессионально поинтересовался пастор Шлагг.

-- Здесь, - сказал Штирлиц, полируя кастет до

хрустального блеска.

-- Ребята, не надо, - Мюллер поправил намокшие шорты и,

шмыгнув, вытер нос. - Я же не нарочно...

-- И я, - сказал Штирлиц, применяя кастет. Мюллер с

выдохом опустился на землю в кадке и выплюнул выбитый

передний зуб.

-- Вот видиф ? - шепелявя, сказал он. - Ты мне опять жуб

выбил...

-- И еще выбью, - сказал Штирлиц, угрожающе придвигаясь

ближе. - Чтоб ты знал, как надо помнить друзей детства.

-- Я же помнил, - сказал Мюллер, делая честное лицо. - Я

же не нарофно...

-- Я вот тебе дам, - Штирлиц приготовился ударить еще

раз, но пастор непроизвольно предотвратил избиение

Мюллера, уронив сорванный с пальмы кокосовый орех в форме

фляжки с пивом. Он и успокоил разбушевавшегося не в меру

Штирлица.

-- А что случилось ? - как всегда, ничего не понимая

спросил Мюллер.

-- Ничего, - сказал Штирлиц на редкость спокойно,

потирая возникшую на голове крупную шишку.

-- Фтирлиц... - Мюллеру хотелось сказать Штирлицу

что-нибудь приятное.

-- Чего ? - Штирлицу не хотелось бить Мюллера, потому

что сильно болела голова.

-- Профти меня, Фтирлиц... - Мюллер смущенно стал

крутить пальцем правой руки в ладони левой и покраснел.

-- Прощаю, - сказал Штирлиц, отбрасывая кастет подальше.

-- Пофли, что ли, фтриптиф пошмотрим... - Мюллер пошел

на примирение.

-- Стриптиз ? А что, можно, - Штирлиц, кряхтя, поднялся

и, потирая затылок, отправился вслед за Мюллером.

Мюллер переоделся в костюм обергруппенфюрера СС и

сидел в роскошном кресле, поигрывая повязкой со

свастикой. Они вдвоем с Борманом предавались

воспоминаниям, только Мюллер после выбитого зуба стал

немного шепелявить.

-- Помниф кабасек "Фри форофенка" ? - спрашивал Мюллер.

-- Помню, - Борман расплывался в улыбке. Протянутые

веревочки действовали лучше всего в том самом кабачке.

-- А Геббельфа помниф ?

-- Помню, - отвечал Борман, вспоминая, как прыгал

Геббельс с гранатой в шароварах.

Штирлиц смотрел стриптиз и одновременно напивался.

После шестнадцатого стакана он опьянел окончательно и

принялся подпевать песню "Красотки кабаре", объясняющую,

с какой целью эти самые красотки созданы. Штирлиц был и

сам не прочь отцепить одну из них - благо, жены рядом не

было.

-- А помниф, как Фтирлиц Айфману жуб выбил ? - спрашивал

Мюллер, вспоминая сам, как вопил Айсман, получив такое

удовольствие.

-- Помню, конечно... Такой был зуб... - Борман навеял на

Мюллера неприятные воспоминания о собственном выбитом

зубе и тот нахмурился. Искоса поглядывая на Штирлица,

Мюллер сунул пухлый пальчик в рот и с беспокойством

ощупал то место, где находился предмет гордости одного из

швейцарских стоматологов. В бывшем шефе Гестапо

проснулась давняя злоба на Штирлица.

-- Флуфай, Богман, - Мюллер заговорщески склонился к

Борману и что-то сказал ему на ухо. Борман тут же скорчил

недовольную физиономию.

-- Штирлицу - веревки ставить ? Не-е... Он и в глаз

может дать... - Мюллер сделал жалобное лицо. - Ну

ладно... Ничего плох... то есть, хорошего не общаю, но

попробовать могу.

Забегая вперед, скажем, что Борман и не подумал

ставить веревки Штирлицу, а в тот же вечер все доложил

ему лично. Гнев Штирлица был безграничен. Подлая натура

Мюллера заставляла кипеть его нордическую душу. Штирлиц

рвал и метал и обещал сам себе, что набьет Мюллеру морду

непременно. Борман радовался и втихоря потирал руки.

Ласковый вечерний туман спустился на виллу Мюллера.

Сам Мюллер спокойно спал, с глубокой любовью прижимая к

груди облезлого плюшевого медведя. Ему снился сон, как

Штирлиц идет по одному из темных коридоров его Управления

и совершенно внезапно для себя зацепляется за Длинную

веревку и, падая, выбивает себе именно тот зуб, который

выбил ему, Мюллеру. Воспоминание о зубе опять заставило

Мюллера помрачнеть. Он сжал плюшевого медведя, медведь

стал вырываться и пищать ( так как это был уже не

медведь, а партайгеноссе Борман, пришедший вместе со

Штирлицем на выполнение своего черного дела ). Мюллер

пару раз врезал разбушевавшейся игрушке, Борман,

всхлипывая, уполз от него подальше.

-- Ну вот щас мы ему покажем, - Штирлиц держал в одной

руке дерущегося во сне Мюллера, в другой подушку и

фонарь. Мюллер вскрикнул от повышенной знакомости голоса

и проснулся.

-- Фефо покафем ? - ему стало страшно и захотелось в

одно место.

-- Где закуска к пиву зимует, - Штирлиц выбирал кастет

потяжелее. Мюллер задергался у него в руке, внезапно

вырвался из ночной рубашки и удрал в недоверчиво

потрескивающие джунгли.

-- Черт, - сказал Штирлиц.

-- Бог с вами, Штирлиц ! - пастор Шлагг с укором

посмотрел на Штирлица и перекрестился свободной от

бутылки с водкой рукой.

-- Заткнись, папа римский, - Штирлиц замахнулся на

пастора, тот исчез и больше не появлялся.

-- Ну вот, - Штирлиц был сильно разочарован. Упустить

глупого толстого Мюллера он считал непростительным

попустительством и расхлябанностью и собирался писать