Вождь окасов - [181]

Надо находиться одному в пустыне, чтобы понять сколько ужасного и грозного скрывает ночь – эта великая зиждительница призраков – под своем густым туманным покрывалом; с какою радостью и с какой признательностью приветствуешь восход солнца, этого царя мироздания, этого могущественного покровителя, который возвращает человеку мужество, отогревая его сердце, оцепенелое и облитое холодом от бессонницы и зловещих призраков мрака.

– Я отдохну несколько минут, – сказал Валентин Трангуалю Ланеку, который проснулся, бросая вокруг тревожный взор, – ночь кончилась, кажется, теперь нам нечего опасаться.

– Молчите, – прошептал индеец, крепко сжимая его руку.

Оба начали прислушиваться, заглушаемый стон пролетел по воздуху.

– Это моя собака! Вероятно Цезарь увидал что-нибудь... – вскричал молодой человек. – Что случилось, Боже мой!

Он бросился на платформу, куда скоро пришел к нему и Трангуаль Ланек. Напрасно осматривался молодой человек во все стороны: он не замечал ничего; прежнее спокойствие, казалось, царствовало вокруг них; только высокая трава на берегах реки тихо склонялась как бы от ветра.

Валентин подумал, что собака его ошиблась... и уже приготовлялся уйти, как вдруг вождь схватил его поперек тела и уложил на платформу. В ту же минуту раздалось несколько выстрелов; десять пуль, свистя, ударились о скалу, и несколько стрел перелетело через платформу. Еще секунда и Валентин был бы убит. Потом раздался страшный вой, повторенный эхом на обоих берегах. Это был боевой клич окасов, которые в числе сорока человек показались на берегу.

Валентин и вождь выстрелили почти наудачу в середину толпы, и двое из неприятелей упали. Индейцы внезапно исчезли в кустах и в высокой траве. Тишина, на минуту возмущенная, восстановилась с такой быстротой, что если бы трупы убитых индейцев не остались на песке, эта сцена могла бы быть сочтена за сновидение.

Молодой человек воспользовался минутой отдыха, которую неприятель дал ему, и спустился в грот. При шуме ружейных выстрелов и криков окасов, донна Розарио проснулась. Видя, что отец ее схватил ружье и выходит на платформу, она бросилась к нему на шею, умоляя не оставлять ее.

– Батюшка, – сказала она ему, – пожалуйста, не оставляйте меня одну или позвольте мне пойти за вами; здесь я сойду с ума от страха.

– Дочь моя, – отвечал дон Тадео, – твоя мать остается с тобою, а я должен идти к нашим друзьям; неужели ты хочешь, чтобы я оставил их в таких затруднительных обстоятельствах! Они защищают меня, стало быть, мое место возле них!.. Мужайся, возлюбленная Розарита, время драгоценно!

Молодая девушка упала отступила.

– Это правда! – сказала она. – Простите меня, батюшка, но я женщина и боюсь!..

Не произнося ни слова, Красавица вынула свой кинжал и встала у входа в грот. В эту минуту явился Валентин.

– Благодарю, дон Тадео, – сказал он ему, – там мы можем обойтись и без вас, а здесь, напротив, вы можете быть нам очень полезны. Черные Змеи, без сомнения, захотят переплыть реку и забраться в этот грот, который наверно им известен, между тем как часть их товарищей займет нас фальшивой атакой; останьтесь же здесь и наблюдайте внимательно за их движениями; от вашей бдительности зависит успех нашей защиты.

Мнение Валентина оказалось совершенно справедливым. Индейцы, сознавая бесполезность ружейных выстрелов в гранитную скалу, о которую ударялись пули, не причиняя ни малейшего вреда их противникам, переменили тактику. Они разделились на два отряда, из которых один стрелял, чтобы привлечь внимание гарнизона, находившегося на скале, а другой под начальством Антинагюэля отошел на сто шагов по течению реки. Там индейцы построили наскоро несколько плотов и пустились на них по течению прямо к скале.

Валентин и его товарищ, зная, что им нечего опасаться тех, которые стреляли с берега, спустились в грот, где должна была сосредоточиться вся оборона. Молодой человек прежде всего позаботился укрыть донну Розарио от пуль в щели, которая образовалась в скале и была довольно глубока для того, чтобы один человек мог стоять в ней совершенно свободно. Исполнив эту обязанность, он занял свой пост возле товарищей, впереди баррикады.

Плот с семью или восемью индейцами быстро несся по течению и вдруг ударился о скалу. Индейцы испустили свой боевой клич и бросились, махая оружием, на троих мужчин, к которым непременно хотела присоединиться и Красавица. Но прежде чем они могли совершенно оправиться от толчка о скалу, их ударили ружейными прикладами и бросили тела их в реку. Цезарь прыгнул на горло одному колоссального роста индейцу, который уже поднимал свой топор на дона Тадео, и задушил его.

Но едва дон Тадео и его товарищи успели покончить со своими врагами, подплыли два других плота, а вслед за ними почти тотчас же появились еще два, на которых было по крайней мере человек тридцать индейцев на них четверых. С минуту схватка была ужасная; противники сражались грудь с грудью. Красавица, дрожа за свою дочь, с распущенными волосами, со сверкающими глазами, защищалась как львица; ей помогали ее три товарища, проявлявшие чудеса храбрости. Но подавляемые числом, осаждаемые наконец принуждены были отступить и искать убежища за баррикадой.