Вождь и культура. Переписка И. Сталина с деятелями литературы и искусства. 1924–1952. 1953–1956 - [73]

Теперь, что касается журналов конкретно. Много хорошего дал журнал «Звезда». Я бы хотел, чтобы Саянов остался в качестве главного редактора, если он берется, если у него хватит мужества действительно руководить боевым таким журналом. Бывает так, что журнал – это почтовый ящик, все, что приносят в почтовый ящик – принимают. Чем отличается журнал от почтового ящика? Тем, что плохое откладывает, а хорошее пускает. Если тов. Саянов способен вести дело так, чтобы «Звезда» не превратилась в почтовый ящик и в складочное место, а чтобы «Звезда» был журналом, руководящим писателями, которые пишут, и давал бы ведущую линию направления, я бы выступил за Саянова. Говорят, что у него характер слабый, воли мало. Верно или нет, я его не знаю, а Зощенко пускать нельзя, ибо не нам же перестраиваться во вкусах. Пусть он перестраивается. Не хочет перестраиваться, пусть убирается ко всем чертям.

Другой журнал – «Ленинград». Я вижу, что вообще материала не хватает этим двум журналам, может быть, поэтому иногда и помещают всякую чепуху, что надо выпустить журнал… Я думаю, что лучше иметь один журнал, да хороший, чем два журнала, да хромающих. В «Звезде» последнее время не хватает людей.

Что касается тех, которые с фронтов приезжают и хотят свою лапу наложить на журнал, есть среди них и военные, в чинах, много рангов имеют и проявляют свою настойчивость, вы таких людей не должны пропускать. Мало ли что военный, чинов много имеет, ранги имеет, а если в литературе слаб? Ни в коем случае также пускать их нельзя. Пусть это вас, товарищи редактора, не смущает, если к вам будут приставать наши военные бывшие и настоящие, ставшие литераторами, пусть вас не смущает это, критикуйте их, как и других писателей. Пусть вам будет известно, что ЦК вас будет только хвалить, что вы обрели в себе силу критиковать даже таких людей, которые имеют много чинов, много рангов и мало понимают в литературе. Вот об этом Вишневский говорил, что к нему приходил один военный. А если он олух? Так и сказать ему: «Учись, уважать будем, а не научишься, не требуй того, что не следует». А из-за того, что чинов много, ранги имеет – за это награды получил, а литература не должна страдать, интересы воспитания не должны страдать. Эти люди на войне дрались очень хорошо, но вы не думайте, что там не было хныкающих людей и писателей, вроде Зощенко. Всякие были. Ведь в армии было 12,5 миллионов человек. Разве можно предположить, что все они были ангелами, настоящими людьми. Разве это возможно? Всякое бывало. Этих людей надо встречать, как и всех – хорошо пишешь, почет и уважение, плохо пишешь – учись.

Небольшое пояснение.Журнал «Звезда» был все же сохранен.

В. саянов – Сталину

15 августа 1946 г.

Дорогой Иосиф Виссарионович,

Невозможно найти слова, которые достаточно полно выразили бы чувство благодарности Вам, живущие в моем сердце. Добрые Ваши слова – самое большое счастье моей жизни. Я не могу, да и до конца дней моих не смогу, вспоминать о них без радостных слез.

Вы спрашивали у меня, есть ли у меня мужество и воля, чтобы вести дальше редакционную работу. Я так был взволнован на собрании, что ничего не смог ответить на Ваш вопрос. Позвольте же теперь сказать, что силы для выполнения порученного дела я найду и, если это потребуется, всем своим опытом, знаниями и практической черновой работой буду помогать новому редактору «Звезды».

Преданный Вам

В. САЯНОВ

М. М. Зощенко – Сталину

27 августа 1946 г.

Дорогой Иосиф Виссарионович!

Я никогда не был антисоветским человеком. В 1918 году я добровольцем пошел в ряды Красной Армии и полгода пробыл на фронте, сражаясь против белогвардейских войск.

Я происходил из дворянской семьи, но никогда у меня не было двух мнений – с кем мне надо идти – с народом или с помещиками. Я всегда шел с народом. И этого никто от меня не отнимет.

Мою литературную работу я начал в 1921 г. И стал писать с горячим желанием принести пользу народу, осмеивая все то, что подлежало осмеянию в человеческом характере, сформированном прошлой жизнью.

Нет сомнения, я делал ошибки, впадая иной раз в карикатуру, каковая в двадцатых годах требовалась для сатирических листков. И если речь идет о моих молодых рассказах, то следует сделать поправку на время. За четверть столетия изменилось даже отношение к слову. Я работал в советском журнале «Бузотер», каковое название в то время не казалось ни пошлым, ни вульгарным.

Меня никогда не удовлетворяла моя работа в области сатиры. Я всегда стремился к изображению положительных сторон жизни. Но это сделать было нелегко, так же трудно, как комическому актеру играть героические роли.

Однако шаг за шагом я стал избегать сатиры и, начиная с 30-го года, у меня было все меньше и меньше сатирических рассказов.

Я это сделал еще и потому, что увидел, насколько сатира опасное оружие. Белогвардейские издания нередко печатали мои рассказы, иной раз искажая их, а подчас и приписывая мне то, что я не писал. И к тому же не датировали рассказы, тогда как наш быт весьма менялся на протяжении 25 лет.

Все это заставило меня быть осмотрительней и, начиная с 35 года, я сатирических рассказов не писал, за исключением газетных фельетонов, сделанных на конкретном материале.