Вожаки комсомола - [17]
Рафаэль учился во второй, потом в шестой и, наконец, в первой мужской гимназии Тифлиса и неизменно был в числе первых учеников.
Он всегда готов был помочь своим младшим сестренкам Соне и Тамаре. Он охотно признавал старшинство и превосходство Георгия. Но иной раз неожиданно удивлял старшего брата. Так было, например, с шахматами. Играть в них выучил Рафика Георгий, выучил и обыгрывал его самым нещадным образом. Рафику не удавалось выиграть у Георгия ни одной партии. И однажды он заявил, что играть больше не будет.
— Ага, струсил! — поддразнивал его Георгий. — Но я добрый, дам тебе вперед ладью. Мало? Получай королеву.
— Считай; что струсил, — невозмутимо отвечал Рафо. — А королеву побереги на будущее.
И через полгода сам предложил Георгию сыграть партию.
— Ха, разрешился от поста! Хочешь фору?
— На равных.
— Ого! Ну держись! — Сел за доску и… проиграл. Пожал плечами. — Дурацкий зевок. Давай новую!
И опять проиграл. И, кажется, с тех пор никогда не выигрывал у младшего брата.
Полгода Рафаэль изучал теорию шахматной игры. Так же серьезно и обстоятельно, как и науки, преподаваемые в гимназии.
А вот на скрипке так и не научился играть. Тут уж не приходилось тягаться со старшим братом, у которого был абсолютный слух.
Но чем старше становился Рафаэль, тем все резче расходился с Георгием во взглядах на жизнь, в определениях, что истинно и что ложно.
Был такой случай. В доме Хитаровых появился мальчик лет тринадцати. Сирота. Георгий превратил его в своего денщика. Гонял по мелким поручениям, заставлял чистить одежду, обувь.
Рафаэль решительно запротестовал:
— Я не патриций, рабы мне не нужны. Я такой же мальчик, как и он. И он куда больше нуждается в моей помощи, чем я в его.
Он подружился с этим мальчишкой. Давал ему читать свои книги, делился впечатлениями о прочитанном, старался научить тому, что знал сам.
В 1916 году при первой гимназии образовался нелегальный кружок из учащихся-армян. Пятнадцати- и шестнадцатилетние подростки дали друг другу клятву посвятить жизнь борьбе за освобождение Армении.
Всего год назад по приказу турецкого правительства было вырезано более миллиона армян, а около шестисот тысяч переселены в бесплодные пустыни Месопотамии.
Вместе с Рафаэлем в кружок вошли Андрей Ванян, Сергей Калантаров, Степан Акопов и другие. Они учили армянский язык, читали книги просветителей… Каким ветром свободы повеяло со страниц замечательного романа Абовяна «Раны Армении» о борьбе армянского народа против иранского ига! А судьба самого Абовяна! Подвергнутый жесточайшим гонениям со стороны армянских клерикалов и чиновников царской России, он в возрасте сорока трех лет бесследно исчез. А романы Раффи «Давид-Бек» и «Самуэл»! А поэзия Нагаша Овнатана и Саят Новы! И не сразу, а открывая для себя все новые и новые горизонты, кружковцы пришли и к сочинениям Микаэла Налбандяна, друга Герцена и Джузеппе Мадзини, революционного демократа и философа, просидевшего три года в казематах Петропавловской крепости и умершего в далекой ссылке… Вот так, понемногу, в сознании кружковцев возникало видение древнего и когда-то могучего государства, с гениальными зодчими, воздвигшими Звартноц и Рипсимы, Эчмиадзинский собор и патриарший дворец в Двине, с удивительным народом, сын которого, Месроп Маштоц, уже шестнадцать веков назад изобрел армянский алфавит.
Добрый, талантливый, трудолюбивый народ с беспримерно трагической судьбой, постоянная добыча завоевателей… Чем же могут помочь ему они — неоперившиеся юнцы?
Кружок, по существу, носил просветительный характер, но был нелегальным. Сам Хитаров определял его направление как народно-революционное. В статьях рукописного журнала звучали призывы посвятить свою жизнь освобождению Армении.
Они зачитывались Радищевым и Пестелем, Белинским и Герценом, Чернышевским и Добролюбовым. Просачивались слухи, что в России существует социал-демократическая рабочая партия, что у этой партии есть газета «Правда» и она запрещена правительством.
Члены кружка понимали, что освободительная борьба необходима, и не без поддержки русского народа.
Грянул февраль 1917 года.
В эти дни с площадей и перекрестков Тифлиса исчезли черные монументальные силуэты городовых, красные бантики пришли на смену бутоньеркам, духовые оркестры исполняли «Марсельезу», а посетители духанов, наслаждаясь шашлыком и сациви, произносили замысловатые тосты за «прекрасную даму» Революцию, которая широко распахнула двери в новую жизнь.
Но в какую? Представители нарождающейся национальной буржуазии полагали, что в этой новой жизни для них откроются небывалые горизонты предпринимательства, частной инициативы и конкурентной борьбы. Так да здравствует революция! Во имя столь чарующих перспектив почему бы и не позволить называть вчерашнего князя из рода Багратидов и уличного продавца мацони гражданами. Мы ведь не лыком шиты: почитывали и Гизо. Великая французская революция… Она прорубила дорогу молодому классу — буржуазии. А чем мы хуже французов? У них Робеспьер, Марат, Дантон, Сен-Жюст. Ну а у нас бывший князь Львов, Александр Керенскпй, Церетели, Чхеидзе, Дан. Вполне здравомыслящие, вполне приличные люди. Поднатужимся, сокрушим кайзера, смотришь, и в Европе найдется применение нашим капиталам. Осушим же, генацвале, до дна этот турий рог вина, столь же красного, как и сама революция. За новую нашу власть! А пролетарии… Ну пусть они пошумят немного — от крика никогда еще не рушились основы строя. А потом все будет по-прежнему, только у баранов будет новый пастух. В марте 1917 года на совещании представителей марксистских кружков в Тифлисе обсуждался вопрос об объединении большевиков с меньшевиками. И после долгих споров было принято явно ошибочное решение об объединении, хотя соотношение сил, особенно в Тифлисе, складывалось в пользу меньшевиков, которых было значительно больше. Одна ошибка привела к следующей, и, когда эхо выстрела «Авроры» докатилось до Тифлиса, сторонники «мирного перехода власти» во главе с Махарадзе настояли на отмене вооруженной демонстрации трудящихся. И уже через день меньшевики, объявив военное положение в Тифлисе, захватили арсенал, вооружили своих сторонников и фактически взяли власть.
Ha I, IV стр. обложки и на стр. 2, 35 и 83 рисунки В.ЛУКЬЯНЦА. На II стр. обложки и на стр. 84 и 116 рисунки Ю.МАКАРОВА. На III стр. обложки и на стр. 117 и 128 рисунки Ю.АВАКЯНА.
Авторы повести — девять известных советских фантастов и один критик Вл. Дмитриевский, которые написали её, сменяя друг друга, главу за главой.В 1960-е годы ленинградские фантасты уже имели опыт написания подобных коллективных повестей для радио. По рассказу А. Балабухи О несуетности служения, или Ода негромкому голосу, при этом основной целью пишущего было выйти из ситуации, в которую загнал его предшественник, и усложнить задачу тому, кто будет писать следующим. При написании следовало соблюдать только два правила: не убивать всех героев сразу и не объявлять всего происходящего сном.Первая глава, которая определяет сюжет повести, была написана братьями Стругацкими на основе созданного ими примерно в 1963 году рассказа «Дикие викинги» [Стругацкий.
Предисловие к сборнику «Кольцо обратного времени», Лениздат, 1977.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.