Вожак кочевников. На службе его светлости - [8]

– И теперь ты будешь учить меня. А чему?

– Сражаться. Скакать на лошади. Тарик говорил, что ты не умеешь. Это плохо, вожак должен уметь это с рождения. Ничего, обучу. Еще научу говорить на нашем языке, – перечисляя все премудрости, которые мне предстояло познать, человек загибал пальцы, и его голос звучал всё внушительнее.

– А вожак, он… – я еще потер глаза, – он кто… у вас?

– Вожак – предводитель бойцов, избранный за отвагу и славу в племени, – тут же разъяснил мой новый учитель. – Он выше бойцов, но ниже старейшин. Но он не только воин, он размышляет и придумывает, его мнение важно, с ним не спорят его бойцы. Обладатель Символа Власти не может быть просто воином, судьба делает его выше, ценнее… – Вдруг он заторопился. – Вставай, командир, поднимайся. Надо многое успеть. Когда солнце будет клониться к закату, ты должен будешь хорошо скакать на лошади. Или, – он посмотрел на меня с сожалением, – просто не падать из седла.

Я поднялся на ноги. Все тело у меня ныло и стонало: сказывалась недавняя скачка. Но я вспомнил, что другого выхода у меня нет, поэтому покорно вышел из шатра.

– Как тебя зовут? – спросил я у своего нового учителя.

– Маклай, командир.

– Тебе обязательно называться меня командиром?

– Да.

– А это кто? – Я указал на орка, шедшего за нами.

– Это орк, командир.

– Вижу. А имя у него есть?

– Да, его зовут Лодан, командир. Он будет помогать тебя учить. А вот это, – Маклай показал пальцем, – твоя лошадь.

Я обернулся. Невдалеке, и правда, оказалась лошадь. Она спокойно стояла, привязанная к колышку, и щипала редкую травку. Неожиданно она мне понравилась. У лошади были красивые глаза, не шебутные, как у тех, что я уже видел в лагере. Окрас тоже был хороший. Не вороной, не пегий, а серый в яблоках. Я подошел к лошади (в первый раз без опаски).

– Очень хорошая, – сказал Маклай, – как раз тебе подходит, командир. Молодая, да не норовистая.

Мне послышался смешок в голосе учителя. Что поделать, пока я еще не заслужил славы бойкого и неистового кочевника.

– А у вас принято… давать лошадям имена?

– Это уж как ты захочешь, командир. Можно и имя дать. Но не будем время терять. За лагерем хороший пустырь, там будем тренироваться.

Пока мы шли, я изучал лагерь. На меня постоянно оглядывались, смотрели пристально, оценивающе. Часто смеялись, а двое при виде меня о чем-то заспорили и начали перебирать в руках мелкие драгоценные камушки.

– Это они ставки делают, – пояснил Маклай. – Как долго ты пробудешь вожаком. Лодан тоже поспорил с двумя орками. Поставил на то, что ты будешь вожаком долго.

– Он во мне так уверен?

– Не знаю. Я ему приказал.

Лагерь жил не так, как Солнечная Поляна. Некоторые кочевники латали свое оружие, другие ели из глиняных мисок. Вроде ничего необычного. Но в моей деревне люди делали все размеренно и, как правило, молча. Тут же никто не мог долго держать рот на замке. Постоянно слышался гогот, крики, ругань. Мы миновали пять-шесть драк, около двадцати шумных споров с размахиванием оружия.

– Скажи, – заговорил я, когда мы вышли за пределы лагеря, – а это ожерелье, Символ Власти, кому оно принадлежало до меня?

– О-о, это длинная история, – многозначительно произнес Маклай. – Если коротко, то это был Великий Кочевник. Наверное, самый великий. Я расскажу, когда ты, командир, научишься скакать на лошади. Нельзя такую историю слушать, пока ты просто пеший воин.

– А у вас, что, нет пеших воинов?

– Бывают и пешие. Их еще называют мясом, понимаешь?

– Ага, – сказал я и быстро полез в седло.

* * *

Это были очень тяжелые недели. Маклай со всей учтивостью перед обладателем Символа Власти гонял меня с утра до вечера. Езда на лошади, бег, таскание таких тяжестей, что бочки в таверне господина Уильяма казались бы пушинками. Еще я учился обращаться с оружием, плавать. К концу первой недели я был изможден донельзя. А мой учитель придумывал все новые и новые упражнения. Если бы Маклай как-нибудь пришел и сказал, что сегодня мы будем учиться летать, я бы не удивился.

Самым простым было изучение языка кочевников. Я старался изо всех сил и быстро усвоил основы. У меня были причины, так как надоело слышать за спиной непонятные фразы, произносимые с издевательскими и шутливыми нотками. Речь и письменность кочевников были незамысловатыми, из чтения мне предлагались только записанные на бересте своды правил и простейшие песни (в основном про набеги и грабежи). Маклай говорил, что далеко не каждый кочевник умеет написать свое имя, и только немногие учатся выводить крючковатые буквы и цифры. Но я так увлекся, что попросил научить и этому. Тем более что это занимало время от тренировок, а лишний час сидения на месте был для меня, как подарок. Впервые я начал писать именно тогда.

Езда верхом давалась сложнее, но мне повезло. Лошадь оказалась спокойной и непугливой. Скоро мне удалось проскакать пару кругов и только тогда, под дружный смех Маклая и орка Лодана, свалиться на землю. Я долго думал, как назвать свою кобылу. В конце концов, остановился на простом и, как мне казалось, хорошем имени. Я назвал лошадь Стрелой, так как, по словам Маклая, она дала бы фору многим более тренированным коням по скорости.