Воздушный снайпер - [51]

В этой головокружительной карусели Голубев видел то небо, то землю. Истребители носились вверх-вниз, выписывая самые замысловатые фигуры. Но, закрутив противника в огневом клубке, группа Голубева теснила его все дальше и дальше от "петляковых".

А бомбардировщики, маневрируя среди разрывов зенитных снарядов, вышли на боевой курс и устремились в пике звеньями. Были потоплены транспорт и одна баржа, разрушен причал. В порту возникли очаги пожаров.

Выйдя из пикирования, звенья "петляковых" собирались в эскадрильи, эскадрильи - в полк. К нему присоединились и истребители. На больших скоростях пронеслись они над городом, взяли курс на восток. Летчики возвращались домой, охваченные чувством отлично исполненного боевого долга. Над контрольным пунктом ведущий "петляковых" майор Усенко подал команду, и боевой порядок распался на три группы. Каждая повернула на свой аэродром.

Сели гвардейцы нормально. Едва Голубев зарулил на стоянку, к самолету подошел инженер полка Николаев. Вместе с техником он подсчитал повреждения.

- Восемь солидных пробоин, товарищ командир, привезли, - доложил инженер.

- А от снарядов "фокке-вульфа" есть? - нетерпеливо спросил подполковник.

Он считал зазорным получать такие повреждения. "Если ты промазал, а в тебя попали, плохой ты истребитель", - учил командир полка летчиков. Бороться с огнем зениток было сложнее - снаряд или осколок могли настичь самолет в любой момент, и летчик тут бывал виноват очень редко,

- Нет, только от зенитных осколков, - отозвался Николаев.

- Все равно многовато для одного вылета, - вздохнул Голубев. - А на других машинах как?

- Тоже есть, техники считают, - произнес инженер, уже привыкший латать самолеты чуть ли не после каждого вылета.

Голубев обошел истребитель, неторопливо потрогал каждую пробоину, отгоняя назойливую мысль, что какой-нибудь осколок вполне мог попасть и в его сердце. Затем полюбовался красочной надписью на борту и попросил инженера полка:

- Николай Андреевич, распорядись-ка, чтобы лучше заштопали машину. Ведь это подарок. Еще обидятся на меня земляки, что храню плохо.

В последние месяцы войны полк часто менял места базирования. Бывало, не успеют гвардейцы и обосноваться, как поступает распоряжение перелететь. Наши войска продвигались вперед, авиация - тоже. Из штаба дивизии то и дело приказывали подняться в небо. Особенно интенсивно работали летчики в период воздушной блокады группировки войск противника в Курляндии.

8 мая Голубев трижды водил небольшие группы истребителей на перехват транспортных самолетов, удирающих из Либавы в Швецию. И летчики части увеличили счет сбитых гитлеровских крылатых машин еще на девять. Никто не знал еще, что они и подведут итог победам в воздухе.

После напряженного дня авиаторы крепко спали в общежитии. Вдруг среди ночи раздалась стрельба за окном. Голубев вскочил с постели, немедленно позвонил оперативному дежурному:

- Что случилось?

В ответ услышал громкий ликующий крик дежурного:

- Победа, товарищ командир! Капитуляция! Конец войне! Победа!

Подполковник быстро оделся, выбежал на улицу. Сразу оказался в кругу возбужденных долгожданной радостной вестью боевых друзей. Они салютовали, стреляя из пистолетов, карабинов, ракетниц.

Пришел День Победы. Как и однополчане, душою, сердцем выстрадал его Василий Федорович Голубев. Странное, непривычное чувство испытывал он в те минуты. Не надо больше лететь в огненное небо самому, не надо посылать на смерть других. Ни сегодня, ни завтра. Вот она, Победа! Такого настроения не было у него за всю фронтовую жизнь. А чтобы ощутить этот волнующий миг начала мира, потребовалось пройти через 1418 дней жестокой войны, ни на минуту не теряя веры, что Победа наступит.

4

В конце мая полковник Корешков позвонил Голубеву:

- Василий Федорович, отправляйтесь-ка вы в отпуск.

- С удовольствием, - ответил командир полка.

Первый отпуск за четыре последних года. Можно отрешиться от тревог, полетов, боев. Жена и дочь находились теперь с ним, поэтому вместе решали, куда же поехать?

- Прежде всего - к твоим родителям, в Старую Ладогу, - предложила Саша.

- Спасибо, дорогая! - поблагодарил он верную боевую подругу.

И вот они втроем у родного порога. Порядком постаревший от тяжелой работы отец, худенькая, слабая мать не могли нарадоваться их приезду. Федор Михеевич и Варвара Николаевна все старались получше угостить дорогих гостей, усадить на самые почетные места.

Но Василий Федорович не засиживался дома: приглашали друзья, школьники, рабочие предприятий. Он побывал в Староладожской школе, где учился, на Сясском целлюлозно-бумажном комбинате, куда пришел шестнадцатилетним парнем, чтобы начать трудовую жизнь. Посетил и Волховский алюминиевый комбинат, где работал начальником цеха.

Земляки тепло принимали Героя. На митинге в Сясьстрое представители местных партийных и советских органов, рабочие комбината благодарили дорогого гостя за то, что надежно прикрывал с воздуха перевозки по Ладожскому озеру, за то, что защищал Дорогу жизни, город Ленинград. Потом слово взял секретарь Волховского райкома партии.

- В знак огромной признательности и любви к герою-земляку, - сказал он, - предлагаю избрать Василия Федоровича Голубева почетным гражданином поселка!