Воздушный снайпер - [40]
- Вы, кажется, знакомы с женой Васильева?
- Да, еще с довоенной поры.
- Хорошо, - согласился командир полка. - Тогда пишите вы. Утром нам покажете.
После ужина в летное общежитие Голубев не пошел. Чтобы уединиться, заглянул в землянку инженера полка: не свободна ли? Обычно инженер допоздна задерживался на аэродроме. В землянке никого, кроме посыльного, не было. Майор присел, задумался.
"Дорогая Татьяна Дмитриевна! - начал письмо Голубев. - Трудно мне говорить с вами. Каждое слово я вырываю с болью из сердца, словно повязку с незажившей раны. Нелепо, конечно, утешать вас. Для такого горя нет слов, чтобы сгладить боль. Гибель Михаила Яковлевича для всех нас - большая и тяжелая потеря. Я много раз летал вместе с ним на задания и видел его в бою. Это был настоящий Герой. Мы поклялись жестоко мстить врагу за смерть нашего друга, вашего мужа и отца маленькой Вали. Его портрет, дорогая Татьяна Дмитриевна, повесим в нашей землянке, чтобы Михаил всегда был с нами. Имя его войдет в историю нашей части, и после войны люди будут знать, какими были герои, завоевавшие Победу".
Дальние острова
В начале мая 1943 года в авиаполк поступил приказ: часть истребителей полка перебазировать на другую точку, группу возглавить майору Голубеву. Другая точка-это небольшой аэродром на острове Лавенсари, расположенном примерно в ста километрах западнее Кронштадта, почти в центре Финского залива. Летчикам это место было знакомо. Они, случалось, производили здесь вынужденные посадки на поврежденных в бою самолетах.
Ознакомившись с приказом, Голубев сразу взялся за подготовку к перебазированию: наметил состав группы, порядок перелета, провел беседу с летчиками об особенностях посадки на островной аэродром с ограниченной взлетно-посадочной полосой.
К вечеру того же дня двадцать "лавочкиных" приземлились на небольшой площадке острова Лавенсари.
На новом месте освоились быстро. Наладили радиосвязь с Большой землей, в аэродромных постройках разместили командный пункт и жилье. Оборудовали укрытия для хранения топлива и боеприпасов.
Но воевать на новом месте Василию было не суждено.
- Вам телеграмма, товарищ майор, - протянул Василию документ оперативный дежурный.
Голубев пробежал глазами печатный текст. Сообщалось, что 61-я истребительная авиационная бригада преобразована в 1-ю гвардейскую истребительную авиационную дивизию. Голубеву предписывалось прибыть к новому командиру дивизии полковнику Корешкову.
- А по радио ничего не сообщали? - обратился он к оперативному дежурному.
- Нет.
На аэродром, где был штаб дивизии, Голубев вылетел на истребителе. Полковник Корешков, приняв доклад, встретил подчиненного приветливо.
Они хорошо знали друг друга. Год назад Владимир Степанович Корешков был командиром 4-го гвардейского полка. Потом ему поручили возглавить соседнюю штурмовую авиационную дивизию. И вот теперь он принял командование истребительной дивизией, куда входил и 4-й гвардейский. Голубев уважал командира за уравновешенный характер и высокое летное мастерство. Манера обращения Корешкова с людьми, спокойствие, рассудительность, ровная требовательность к подчиненным - все это как-то сразу вызывало к нему симпатию. Расспросив коротко о боевой работе на острове, Корешков вдруг без объяснений сказал:
- Принимайте полк, товарищ майор.
- Как принимать? А подполковник Борисов? - удивился Голубев.
- Не волнуйтесь, - успокоил его командир дивизии. - Ваше назначение нисколько не оскорбит самолюбие Борисова. Его назначили в другую часть, да и долечиться ему надо. - И уже строже добавил: - Это приказ генерала Самохина, так что все решено.
Несколько дней назад, когда шел разговор о кандидатах на должность командира полка, повели речь и о Голубеве. Корешков прямо спросил начальника штаба дивизии подполковника Ройтберга:
- Почему его вы считаете самым достойным?
- Он мыслящий летчик, - ответил тот.
- Да, но ведь есть офицеры постарше и возрастом, и званием, - уточнил полковник, пристально разглядывая собеседника из-под надвинутого на глаза лакированного козырька фуражки.
- Есть, конечно, - подтвердил Ройтберг. - Однако солдатской смекалкой, каким-то неуемным стремлением к поиску нового в тактике, да и организаторскими способностями, пожалуй, он их превосходит.
- А знаете, я тоже так думаю, - улыбнулся Корешков. - Голубев действительно самый достойный. И очень хорошо, что наши мнения полностью совпадают.
- Вчера я докладывал эти соображения командующему ВВС флота, - продолжил после некоторой паузы комдив. - Выбор он одобряет.
Приказ - не предложение. Его нужно выполнять! Голубев только осведомился:
- Когда принимать?
- Прямо сейчас, - ответил Корешков. - А старшим вместо себя назначьте на Лавенсари командира эскадрильи капитана Цыганова.
Принять полк от командира, заместителем которого был много месяцев, а к тому же еще длительное время исполнял его обязанности, труда не представляло. Все дело свелось фактически лишь к составлению положенного в таких случаях акта да разрешению некоторых мелких формальностей. Так, начав войну начальником парашютно-десантной службы отдельной эскадрильи, Голубев через два года возглавил полк. Его служебный рост был закономерным.
Аннотация издательства: Во время ночного налета на вражеский аэродром самолет Игната Федоровича Сацука был подбит, летчик смертельно ранен. Однако он делает еще один, четвертый по счету заход, штурман успевает точно сбросить оставшуюся под крылом бомбу. Тяжел был обратный путь. И все же Сацук огромным напряжением воли сумел дотянуть до своего аэродрома и приземлить машину. Он спас и самолет, и экипаж, хотя сам вскоре после посадки умер. Это лишь один эпизод из воспоминаний полковника А. Ф. Калиниченко. Правдиво и ярко рассказывает он о мужестве и боевом мастерстве экипажей полка морской авиации, которым командовал дважды Герой Советского Союза полковник В.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.