Воздушный шарик со свинцовым грузом - [10]

– Вкусно, – согласился Нема. – Знаешь, Вася, я еще никому не говорил, даже своим… Мы же ордер получили.

– Шо? – не понял Вася. – Якый ордер? З прокуратуры? А шо вы такое натворили?

– Да не с прокуратуры. На квартиру ордер. Квартиру нам дают, новую, на Отрадном.

– Та-ак. – Вася с шумом выпустил воздух. – От и подержались вместе. Ладно, Немка, поздно уже. Пойду забэру Райку и – у люльку.

– Ты что, Вася, обиделся?

– Чого мне обижаться… Спаты пора.

* * *

На следующее утро весь двор только и галдел о том, что Вайнштейны-Гольцы получили ордер и переезжают в «настоящие хоромы» на Отрадном. Более остальных известие это возмутило бабу Фиру.

– Нема, – сказала она, – что это за поцоватые фокусы? Почему я должна узнавать о себе новости от соседей?

– Небось Цейтлиной своей первой сообщил, – вставила Софа.

– Софа, – устало проговорил Нема, – что тебе Цейтлина спать не дает?

– Это тебе она спать не дает, – огрызнулась Софа. – Ну ничего, даст Бог переедем, и ты таки ее уже не скоро увидишь.

– Я так понимаю, мое мнение в этом доме уже никого не волнует, – заметила баба Фира. – И очень напрасно. Потому что лично я никуда не еду.

– Что значит, никуда не едете? – не понял Нема.

– Мама, ты что, с ума сошла? – вскинула брови Софа.

– Я таки еще не сошла с ума, – торжественно объявила баба Фира. – Я таки еще имею чем соображать. Я здесь родилась, я здесь выросла, я здесь прожила всю свою жизнь. Почему я должна умирать в другом месте?

– Что вдруг умирать? – пожал плечами Нема. – Живите сто лет.

– Я уже живу сто лет и больше, – вздохнула баба Фира. – С тобою, Нема, год идет за двадцать.

– Ну так живите себе две тысячи! Вы ж поймите, мама, это же новая квартира, с удобствами, с ванной, с туалетом…

– Что ты меня так хочешь обрадовать этим туалетом? Что я уже, такая старая, что не могу сходить в ведро?

– О, господи! – запрокинул голову Нема. – Мама, если Бог дал вам столько ума, что вы не хотите думать о себе, так подумайте хоть о Еничке. Он что, тоже должен всю жизнь ходить в ведро? Ведь этот дом все равно снесут.

– Только через мой труп! – заявила баба Фира.

– Мама, – простонал Нема, – кого вы хочете напугать вашим трупом? Если им скажут снести дом, они наплюют на ваш труп и снесут его.

– Ты таки уже плюешь на мой труп, – отчеканила баба Фира и решительно вышла из комнаты.

С тех пор она каждое утро сообщала, что никуда не едет, что нужно быть сумасшедшим на всю голову, чтобы на старости лет отправляться на край света, что этой ночью ей снился покойный Зяма и что скоро она попадет к нему.

– Мама, погодите огорчать Зяму, – уговаривал ее Нема. – Давайте сначала переедем на новую квартиру, а там уже будем морочить друг другу голову.

Отношения с соседями по двору как-то быстро и некрасиво испортились. Те отказывались верить, что баба Фира ничего не знала о грядущем переезде, и стали поглядывать на нее искоса.

– Нет, Фира, я, конечно, рад за тебя, – сказал сапожник Кац, – но это как-то не по-соседски. Мы столько лет прожили рядом, что ты могла бы нам и сразу сообщить.

– А вы так нэ волнуйтесь, Лев Исаковыч, – ядовито встряла Раиса. – Вы тоже скоро съедете куда-нибудь. Це мы тут сто лет проторчым, а еврэям всегда счастье.

– Рая, – ответил Лева Кац, – дай тебе Бог столько еврейского счастья, сколько ты его унесешь. Нет, я понимаю: чтобы к евреям не было претензий, им нужно было родиться украинцами или русскими. Но, деточка моя, кто-то же в этом мире должен быть и евреем. И таки поверь мне, уж лучше я, чем ты.

– Хватит вже, Лев Исаковыч, – перебил его Вася. – Одна дура ляпнула, другой сразу подхватил.

– Надо было, Вася, поменьше языком трепать, – заметила баба Фира. – А то еще не весь Подол знает про наш ордер.

– Надо було его поменьше водкою поить! – зло сверкнула глазами Раиса. – Вы ж, баба Фира, его спаивалы все врэмъя!

– Рая, ты думай, что говоришь!

– Я знаю, шо говорю! Ну ничого, уедете – я за нього возьмусь. Он у мэнэ забудет, як по еврэйским квартирам пьянствовать.

Баба Фира смерила Раису сначала гневным, а затем каким-то печальным взглядом, развернулась и зашагала к дому.

– Баба Фира, та нэ слухайтэ вы цю дуру! – крикнул ей вслед Вася.

– Я, Вася, не слушаю, – оглянувшись, проронила баба Фира. – В этом мире уже давно никто никого не слушает.

Между соседями окончательно, что называется, пробежала кошка. При встрече они едва здоровались друг с другом, а бабу Фиру и вовсе игнорировали. Даже Кира Цейтлина чувствовала себя обиженной и, к радости Софы, забыла дорогу к Вайнштейнам-Гольцам, питаясь в своем полуподвале бутербродами. Что ж до бабы Фиры, то та теперь почти не выходила во двор, целыми днями возилась с Еничкой, суетилась на кухне или просто лежала на диване у себя в комнате. К радости дочери и зятя, она смирилась с переездом и лишь просила, чтобы ей об этом не напоминали и чтоб в доме было тихо.

– Не расстраивайтесь, мама, – говорил Нема. – Вы же умная женщина, вы же понимаете: когда всем живется плохо, мы едины. Когда кому-то становится чуточку лучше, мы начинаем звереть.

Наконец, означенный в ордере день наступил. Накануне Нема и Софа доупаковывали оставшиеся вещи, чтобы с утра загрузить их в машину, а баба Фира стояла у плиты и готовила огромную кастрюлю жаркого.