Воздушные замки. Тайны прошлого - [95]

— Может, я нашел его на улице?

Онейди и Алекс дружно пожали плечами, и Отавиу грустно поплелся к себе: он так радовался, что память возвращается к нему, но радость оказалась преждевременной.

Последняя надежда была на дочерей, и он стал с нетерпением их дожидаться. К вечеру одна за другой дочери появились в доме.

Отавиу вошел в спальню девочек и порадовался, что застал их всех вместе. Он приступил к расспросам, показывая им поочередно ключ, но громкие звуки гитары, сопровождавшие чье-то пение, мешали ему сосредоточиться. И, тем не менее, он остановил Жулию, предложившую закрыть окно.

— Это серенада! — Отавиу уже забыл о ключе, с восторгом прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. — Неужели в девяносто девятом году я слышу серенаду — песню моей молодости?

— Серенада? — хором переспросили девушки. Элизабети и Сели немедленно оказались у окна.

Выглянул и Отавиу: внизу стоял небольшой ансамбль из двух гитаристов и одного солиста. Монтана приветственно взмахнул рукой: он был рад видеть своего друга Шику Мота, распевающего серенады.

Глава 36

Жулия словно окаменела.

— Пусть Шику видит, что ты слушаешь его. — Отавиу легонько подтолкнул ее к окну.

Жулия стояла как вкопанная.

— Нет, такая серенада заслуживает более серьезной награды: спустись и поцелуй этого парня, сестренка. Элизабети игриво тряхнула копной светлых волос.

Даже скромница Сели и та не удержалась совета: выйти на улицу и поблагодарить Шику.

На шум прибежал Алекс и тут же присоединил свой голос к общему хору:

— У серенад есть свои правила: ты обязана выйти, потому что это песня — для тебя!

— Ну, все, хватит! — В сердцах бросила Жулия. Я выйду, только потом не вините меня! — Она громко хлопнула дверью и вышла на улицу.

Под ее гневным взглядом Шику немедленно замолчал, хотя гитаристы все еще продолжали наигрывать.

Легкая улыбка пробежала по лицу Шику, Жулия почувствовала, что тонет в нежности его бархатных глаз, но все же совладала с собой. Словно со стороны она услышала свой строгий голос, требующий прекратить безобразие. Улыбка немедленно сползла с лица Шику, он пытался скрыть свою растерянность, шутил, а заодно пытался понять, насколько серьезна строгость Жулии.

— Какая муха тебя укусил? Это прекрасная музыка... — Шику окинул Жулию долгим взглядом. Что с тобой происходят?

Жулия чувствовала себя безмерно усталой. Перед глазами неизвестно почему вдруг возникла несчастная Сели; потом пронеслись тревожные мысли о встрече отца с Элиу Арантесом... Она вспомнила о ненаписанной статье... Ей нужно работать, а вместо этого она стоит здесь и под прицелом десятка глаз изображает любящую девушку, свято чтящую традиции исполнения серенад. С нее довольно!

— Послушай, Шику Мота. Все было замечательно, большое тебе спасибо... Теперь ты можешь катиться отсюда с чистой совестью на все четыре стороны. Будь добр, исчезни с моих глаз, а еще лучше — из моей жизни вообще!

Шику пытался удержать ее, требовал объяснения, но Жулия твердым шагом двинулась к дому, лишь коротко бросив на ходу:

— Я не нуждаюсь в твоей любви!

Жулия поднялась в гостиную и, натолкнувшись на осуждающие взгляды родных, сказала, как отрезала:

— Я больше не хочу слышать имя Шику Мота в этом доме! Спокойной ночи! — Она повернулась к двери и уже на выходе услышала голос Бетти:

— Страх жить, любить и быть любимой -  это наше фамильное заклятие!

...Жулия долго ворочалась в кровати, перебирая в уме сначала события уходящего дня, а потом и всех предыдущих дней. Она думала о сестрах, о том, какие они разные и как по-разному не просто складываются их жизни. Вот Сели: с ней предстоит еще немало повозиться устроить в коллеж, найти ей друзей, но основная задача — помочь девушке найти свое место в этом незнакомом, а потому и непростом для нее мире. Перед глазами Жулии встало по-детски трогательное личико младшей сестры, заливающееся краской от любого намека Бетти на чувства Тьягу. Жулия была согласна с Бетти: Сели избегает влюбленного в нее юношу лишь из-за боязни покинуть свою скорлупу... Собственно, и монашеская обитель притягивала Сели не более как надежное убежище, где можно было бы укрыться от враждебного ей мира.

«Глупая, милая девочка». - Жулия повернулась на другой бок и вспомнила слова матушки-настоятельницы: отказываясь от мирской жизни, ее хотя бы надо немного знать, чтобы после не мучиться напрасными сожалениями о потерянном навсегда... Жулия разделяла мнение мудрой монашенки на все сто процентов, но что-то в этих словах больно задевало ее, словно касались они не только Сели, но и ее лично.

Неужели Бетти права и она, Жулия — журналист, современная женщина, находящаяся в самой гуще событий, — такая же трусиха, как и серенькая мышка Сели, стращавшаяся всего и всех? Но та хоть любит Бога, а кого любит она, Жулия? Но сейчас ей не хотелось думать о себе, о своих проблемах, и она стала думать о Бетти.

Вопрос, кого любит Элизабети, не стоял. Ответ на него представлялся Жулии предельно ясным: Бетти любит мужчин, предпочтительно красивых и молодых, обязательных и щедрых. В настоящий момент наиболее полно всем этим критериям отвечал Арналду Сан-Марино, и Бетти не делала секрета из своих планов — заполучить красавчика в свои сети. И, кажется, в ее планах Арналду отводилась роль отнюдь не очередного любовника. Во всяком случае, мечта об обручальном кольце, которое наденет ей на палец старший сын Антониу Сан-Марино, заставила Бетти переменить  тактику ведения любовных войн. Она, не без помощи друга Шику Раула, разработала особую тактику неторопливого движения вперед, постепенного захвата и абсолютного  воздержания. Последнее давалось Бетти невероятными усилиями. Теперь, возвращаясь со свидания, сестра регулярно подставлялась под струи ледяной воды, а на вопросительные взгляды Жулии, смеясь, отвечала: