Воздушные замки. Соперники - [91]

— Мой сынок должен был появиться неделей позже, — огрызнулся он, напирая на слово «мой».

Гонсала задохнулась от возмущения и чуть ли не с кулаками набросилась на сына.

— Только посмей! Только посмей сказать еще и такое! Кто и когда мог приказать ребенку, в какой час появиться ему на свет?!

Арналду стало стыдно, он и в самом деле воспользовался запрещенным приемом и совсем по-детски попросил прощения:

— Я больше не буду, мам, ладно тебе! Честное слово больше не буду!

И в последующие дни у Бетти не было оснований жаловаться на мужа, каждую свободную минуту он проводил с ней.

— Если бы ты видела, как он ласков с малышом, — радостно рассказывала она Жулии, — а у меня очень много молока, так что я буду примерной мамочкой!

— Звонила Сели, поздравляет тебя, но приехать не может, ухаживает за матерью-настоятельницей, дни ее, похоже, сочтены, она стала кашлять кровью... Да и наш папочка...

Жулия не стала расстраивать сестру последними вестями из больницы. А они были крайне неблагоприятными. Первым принес ей эти вести Шику, усомнившись в правильности методов лечения в этой больнице. Жулия не стала его слушать и прогнала. Она так и не избавилась от ощущения, что именно из-за Шику отец и загремел в клинику. Но его слова все-таки врезались ей в память. При посещениях она стала замечать то, что прежде не бросалась ей в глаза. Главное, что она увидела, и что ее поразило: все до одного пациенты были совершенно в том же состоянии, что и ее отец. Вялые, с мутными глазами, они как тени появлялись в коридоре, держась за стенку. И при виде этих теней Жулии становилось жутко.

Молодая женщина тяжело вздохнула, увидев перед собой тяжкую картину больницы… Но тут малыш закряхтел, запищал, вновь обращая ее мысли к совсем иным заботам и к совсем иному будущему.

Жулия привстала и крепко поцеловала сестру.

— Какая ты умница, что родила нам этого малыша! Почему-то я надеюсь, что он поможет выздороветь и папе!

Бетти в ответ счастливо и горделиво улыбнулась.

— Да, папа очень ждал его и будет очень любить, — сказала она.

Через неделю Бетти отпустили из роддома домой, она полюбовалась красивой спаленкой, которую приготовили маленькому Шику бабушка и папа, но сказала твердо:

— Сын будет спать в нашей спальне! Он еще слишком маленький! Колыбельку поставим рядом с нашей постелью.

— Да ты что? — тут же принялся возражать Арналду.

Он же будет орать всю ночь напролет, и с какой головой я буду отправляться на работу?

— Если он будет рядом с мамочкой, он не будет плакать, — проворковала Бетти, прижимая к себе запеленатого крошку.

— Завтра же наймем няньку, и она будет им заниматься, — решил Арналду. — Не собираешься же ты с утра до ночи слушать его писк?

— Что ты такое говоришь. Арналду? Я тебя не понимаю, — рассерженно сказала Бетти. — Мне не нужны никакие няньки, я сама буду за ним смотреть! Это же человек! Мы с тобой растим мужчину! Нас теперь трое, запомни это раз и навсегда!

— Да, сынок, запомни это, — присоединилась к Бетти Гонсала, — Нелегкое дело — вырастить настоящего мужчину. Это я тебе говорю как мать двух сыновей.

Арналду не захотел ссориться с матерью, в ее словах он уловил скрытый упрек и недовольство собой. Недавняя ссора была еще жива в его памяти, и он покорился.

— Делайте, как считаете нужным, — сказал он. — Если понадобится, я тоже могу менять ему подгузники.

Женщины переглянулись со счастливой улыбкой.

— Малыши, они такие, кого хочешь, к рукам приберут, — пропела Бетти, глядя, как Арналду берется за колыбельку, чтобы собственноручно водворить ее в спальню.

— Рядом с кроватью, рядом с кроватью, — руководила Бетти.

— А не лучше ли к окну, дорогая, там ему будет светлее, — предложил Арналду, представляя себе, сколько неприятностей его ждет.

— Нет-нет. Ребенок должен быть рядом с матерью, — присоединила Гонсала свой голос к голосу Бетти.

— Да я смотрю, вы всегда заодно, — недовольно пробурчал Арналду, придвигая колыбель вплотную к кровати.

— Именно, и тебе придется потерпеть это и еще многое другое, — улыбнувшись, сказала Гонсала, принимая от Бетти сверточек в кружевах и давая возможность невестке застелить постельку.

Женщины, казалось, понимали друг друга с полуслова, и Арналду чувствовал себя лишним в этом женском царстве.

Малыш ему нравился, как может нравиться милое беззащитное существо, котенок или щенок. Он охотно готов был позабавиться с ним и так же охотно оставить, как только почувствует, что тот ему поднадоел. Этому безответственному чувству приязни было еще очень далеко до подлинной любви взрослого человека к человеку маленькому, отца к сыну.

Поэтому ничего удивительного не было в том, что, тяготясь ежедневной кропотливой заботой, Арналду исчезал по вечерам из лома, возвращаясь, порой только к утру.

Бетти, ослабленная после родов, изнемогала под гнетом невыносимой ответственности, которую неизбежно ощущает каждая мать, как только берет на руки ребенка. Нервы молодой матери всегда напряжены до крайности многочисленными страхами и опасениями за жизнь ребенка, Бетти не была исключением, она часто плакала и упрекала Арналду в нелюбви к ней и малышу.

Слезы только еще больше раздражали Арналду.