Воздушные шары Сальви-Крус - [44]

— Помогите! — обреченно рванулась в крике девушка, но воздуха в сдавленной груди у нее почти не было, поэтому крик прозвучал, как выдох, как хрип. Посторонняя сила вновь запечатала ее уста, и она, холодея, осознала, что сопротивляться более не в состоянии, что ничего больше просто не может сделать. Снеся плотины век, слезы хлынули из сухих до этого момента глаз. Не так она представляла себе свой первый раз, не так и не таким.

Запрокидываясь, Лига стала падать в бездонный колодец с черными ватными стенами.

Вдруг что-то произошло, что-то непонятное. Все разом переменилось.

Гога внезапно вскочил на ноги, оставив ее, и бросился в темноту. Потом кто-то другой, тяжело наступая на невидимую землю, пробежал мимо в том же направлении, в котором удалился Гога, затрещали ломаемые кусты, раздались крики и все смолкло.

Лига быстро поднялась и натянула платье на сжатые, дрожащие мелкой электрической дрожью колени. И вновь привалилась боком, поникнув, к спинке скамейки. Напряжение всего ее существа, потрясение от испытания было столь велико, что от наступившего освобождения она потеряла сознание, провалилась в пустоту, где не было никого и ничего, не было чужой посторонней силы, не было боли и страха.

Очнулась она от ощущения, что рядом находится кто-то чужой, его темный силуэт вырисовывался на фоне слабо серебрящейся черноты деревьев. В общем, Лига различала оттенки темноты, и это было удивительно и странно, ничего подобного она раньше за собой не замечала. Она вновь сжалась в комок от хлынувшего в сердце холода и страха, ее стала бить дрожь, крупная дрожь, почти конвульсии. Закрыв лицо руками, она вновь разрыдалась.

— Не надо, Лига, успокойтесь, — сказал незнакомец, и в голосе его она не уловила угрозы. — Все позади, он больше не появится. Жаль, не удалось поймать подлеца, слишком быстро бегает, а то бы он сейчас тут у ваших ног валялся. И умер бы, да! Прямо тут. Убежал, гад, сгинул во мраке, словно оборотень какой. Ничего, не спрячется, я все равно его найду. Ну, не надо, не плачьте, пожалуйста…

Незнакомец отнял ее руки от лица и большой теплой ладонью вытер ее слезы. Потом подал ей платок из шершавой на ощупь ткани.

— Вот так, — сказал он, — довольно плакать. Остальное доплачет тот мерзавец, я вам обещаю.

Лига, все еще находясь под властью страха, отшатнулась от незнакомца.

— Откуда вы меня знаете! — почти выкрикнула она.

— Как откуда? — удивился молодой человек, а то, что незнакомец молод, Лига видела и в темноте. — Мы же соседи по дому. Вы с родителями живете в третьем подъезде, а я со своими в первом.

— Что-то я вас не помню, — не отпускала своих подозрений девушка.

— То-то и беда, что не помните, — вздохнул в темноте парень. — Ладно уж, пойдемте, нам по пути, проводим друг друга.

Вдруг вспыхнул над головой фонарь, увиливавший до сих пор от выполнения своих обязанностей. Фонари зажглись по всему скверу, и Лига поняла, почему в нем было так темно. Но почему, почему все так совпало? Ведь не могло же затемнение быть подстроено специально? Наверное, нет. Просто забыли включить, или что-то сломалось. А теперь вот починилось…  Но почему именно с ней это произошло?

Свет фонаря выхватил из темноты лицо ее неведомого спасителя, и тогда Лига его вспомнила. Ну, конечно, они встречались иногда во дворе у дома. Ничего особенного. У них были разные кампании, но однажды, кажется, их даже знакомили. Она не помнила…

Парень набросил ей на плечи впитавшую тепло его тела куртку.

— Устали? — спросил он и сам же смутился своего вопроса. — Ну, конечно же, что я спрашиваю, глупый вопрос! Пойдемте, а то, неровен час, эта звезда погаснет вновь. Парень указал на фонарь, и тот, словно ждал этого, тут же погас. Сквер снова погрузился в темноту, словно провалился в нее. Наступившая тьма ослепила их на некоторое время.

Лига шла, молча прислушиваясь, как очень медленно и неохотно затихала в ней ее боль. Она говорила себе, что все прошло, кончилось, но слова эти были слабым утешением, потому что она все помнила, и будет помнить, наверное, всегда.

Когда они вышли, наконец, на освещенное пространство на краю сквера, Лига вдруг остановилась, так резко, что накинутая на плечи куртка соскользнула на землю.

— Вы? — узнала она сидевшего на лавке у входа в сквер человека. Рука ее непроизвольно поднялась и обняла пересохшее вдруг горло.

— Я самый, — подтвердил трубочист усталым голосом. — Я ведь говорил, что мы еще встретимся.

— И вы все знали?

— Нет, конечно, ничего такого я не знал, — покачал головой трубочист. — Но предполагал, что что-то подобное может произойти.

— И ничего мне не сказали? От гнева и разочарования в горле у Лиги запершило, и она закашлялась.

— Я просил тебя быть осторожной, помнишь? — спросил ее трубочист, когда она уняла свой кашель. — А быть осторожной означает, как минимум, избегать таких ситуаций, в которой оказалась ты. Большего сказать я не имею права, я и так вышел за рамки дозволенного, и теперь мне не избежать взбучки. Но это ладно, главное, теперь я спокоен за тебя.

— Эх, вы, — не простила его Лига.

Она отвернулась, не увидев его прощальной улыбки и того, как вместе с ней он растаял в ночной темноте.