Воздушные фрегаты-2. Пилот - [13]

Впрочем, долго побыть наедине с кораблем ему не удалось. Совсем скоро к нему присоединилась шумная гурьба однокашников, и Колычев вынужденно прекратил ритуал.

— Не ожидал от тебя, — тихо заметил Розанов, но долго сохранять строгий вид не смог и прыснул от смеха в ладошку. — Хорошо все-таки, что я не пошел следующим.

— Ничего, за мной будет должок, — пристально посмотрел на приятеля Черкасов.

— Глупо и пошло! — резюмировал АйсиньГьоро, после чего с презрением отвернулся.

— Господа, а хорошо бы нам всем вместе сфотографироваться на память, — мечтательно заметил кто-то из курсантов. — Жаль, что ни у кого нет фотоаппарата.

— Не вздумай! — неожиданно резко одернул его Март. — Плохая примета!

— О чем ты говоришь? — удивился тот.

— Не то последнюю фотографию поставят на памятник! — пояснил Колычев.

— Ты, верно, опять шутишь? — подозрительно посмотрел на него Федор.

— Хотите верьте, хотите нет, а приметы в авиации — дело серьезное!

— Но почему?

— Не могу сказать. Просто не делайте так и все.

— А еще какие есть? — заинтересовались остальные.

— Никаких новых вещей и одежды — только проверенные, старые, слетанные. Особенно ботинки — они должны «научиться летать».

— Господи, это еще почему?

— А вот в этом есть здравый смысл, — вмешался незаметно подошедший Астафьев. — Новая одежда и тем более обувь в силу своей неразношенности может мешать, жать, натирать и в целом отвлекать. А в небе уже деваться некуда. Магазинов нет. Так что в этой части рекомендую прислушаться к советам курсанта Колычева.

— Главное, не слушать его перед медосмотром, — фыркнул в кулак Розанов, а вслед за ним расхохотались и остальные.

— Отставить смех! — рявкнул на них наставник, явно не понимая причину веселья. — Все собрались?

— Так точно!

— Тогда, строиться и занять места по боевому расписанию!

Курсанты тут же успокоились и, организованно поднявшись на борт, прямиком проследовали в ходовую рубку, устроившись на нескольких откидных сидениях у задней стены, после чего пристегнулись.

Первым, как и следовало ожидать, поставили на выполнение «коробочки» маньчжура. Причина проста — список составлялся по алфавиту. Княжич уселся в пилотское кресло с высокой спинкой и взялся за штурвал, ожидая команды капитана на старт. Он немного переволновался и в ходе выполнения полетного задания допустил ряд незначительных, и от того еще более досадных, просчетов. При отрыве от земли слишком высоко поднялся, не зафиксировался на полутора-двух метрах, чтобы проверить надежность работы систем и центровку. В дальнейшем, при наборе высоты и выполнении разворотов, действовал не всегда точно и, пожалуй, чуть резковато. В целом, ничего страшного для первого раза. На твердую «четверку». Март, который шел вторым, откатал все почти идеально. Чем заслужил череду взглядов от сокурсников. Были тут и зависть, и восхищение, и уважение, и признание. Но сам себе он признался, что, придись ему быть первым, кто знает, как бы все обернулось.

Больше всех умудрился наделать ошибок Федя Розанов. С самого начала он не развернул корабль носом к ветру, потом сразу подскочил в воздух с изрядной перегрузкой, заставив капитана негромко помянуть нечистого. Затем он ухитрился проигнорировать довольно сильный восточный ветер, отчего постоянно мотало на курсе, а после второго разворота, по какой-то неведомой причине, продолжал тянуть корвет вверх, в то время как, согласно полетному заданию, должен был перевести учебный корабль в горизонтальный полет.

В итоге он промазал после четвертого разворота с точкой выхода на глиссаду[1] и вынужден был зависнуть почти на сорока метрах от ВПП. Наверное, только широкая, пусть и очень растерянная в данный момент улыбка спасла его от неуда. Так что своей тройке он радовался едва ли не больше всех.

Что касается Черкасова, то он оказался крепким середнячком. Хотя опыта и таланта ему явно недоставало, выполнил упражнение он немногим хуже, чем Пужэнь и, уж конечно, куда лучше Розанова. Хотя последнее было нетрудно. Впрочем, его отец служил штурманом на «Диане» и, судя по всему, успел кое-чему обучить своего непутевого отпрыска.

Но, если честно, Колычеву в тот момент было не до успехов друзей. Пока корабль Зимина находился в ремонте, он управлял только разведботом, а тот никак не мог сравниться с красавцем «Джигитом». Ощущение от полета, когда могучее тело корвета послушно подчиняется твоим малейшим движениям пальцев, завораживало.

Пожалуй, самая сильная эмоция — это когда он прошел «конвейером» [2] четыре круга и получил приказ уступить место другому. Вставать из пилотского кресла, отрываться от штурвала и рычагов управления двигателями совершенно не хотелось. «Уже все? Почему так быстро? Можно еще?» — так и крутилось в его голове, но ему хватило самодисциплины оставить эти наивные вопросы при себе.

«Ничего, скоро сдам экзамены, получу корочки и пойду стажером на «Буран», вот тогда и налетаюсь по полной», — утешил он сам себя.

— Ну что, будем сегодня собираться? — отвлек его от размышлений Черкасов.

— Зачем? — затупил Март.

— Как зачем? — изумился вертящийся рядом Федя. — Все-таки, первый самостоятельный полет…