Воздушная мощь - [81]

Вывод из сказанного для авиационной разведки абсолютно ясен. Радиолокационная разведка является важным звеном в системе обеспечения боевых действий военно-воздушных сил. Истребители, артиллерия и управляемые или неуправляемые реактивные снаряды приводятся в действие немедленно после получения данных радиолокационной разведки. Более точно оценить количество принимающих участие в той или иной операции бомбардировщиков противника можно при наличии самых свежих данных о численности и дислокации военно-воздушных сил противника вообще. Если группа бомбардировщиков, летящая, например, со стороны Китая, насчитывает, согласно показаниям радиолокатора, скажем, 500 самолетов, то при наличии последних данных о дислокации бомбардировочной авиации противника имеются широчайшие возможности уточнить приведенные цифры. Это означает на практике, что в военное время все оперативные штабы должны по крайней мере один раз в день получать подробные данные о боевом составе и дислокации частей противника, поступающие по всем разведывательным каналам.

Методика опроса является также важнейшим элементом в подготовке разведчиков, особенно в наше время, когда тысячи перемещенных лиц и множество репатриированных граждан несут с собой на Запад массу сведений о восточных странах. На заре военной истории опрос пленных, гражданского населения и своих собственных агентов проводился примитивно и даже жестоко. Искусство разведывательного опроса за время двух мировых войн значительно возросло, что сделало военнопленных и беженцев надежным источником получения разведывательных сведений. Новая методика опроса приобрела еще большее значение, когда многие тысячи беженцев из Советского Союза и зависимых от него стран стали пересекать границы западных государств, неся с собой богатейший сырой материал о военном строительстве за «железным занавесом». В настоящее время есть основания полагать, что в конце сороковых и в начале пятидесятых годов офицеры разведывательной службы западных стран не все сделали, чтобы использовать этих беженцев в разведывательных целях. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что опросом беженцев занимались во многих случаях лица, плохо подготовленные к такой работе и не имевшие в этом отношении опыта второй мировой войны, во время которой методика опроса значительно усовершенствовалась. Советский Союз с большой выгодой для себя воспользовался этой новой методикой. В начале войны немецким военнопленным задавался обычно без всякой системы целый ряд политических и военных вопросов, подготавливавшихся, как правило, офицером-руководителем местной разведывательной службы. Когда в 1941 году в район боевых действий на севере России прибыло истребительное авиационное крыло английских ВВС, то здесь обнаружилось несовершенство русских методов опроса военнопленных. Добывавшиеся русскими сведения путем опроса пленных немцев были в то время противоречивыми и ненадежными. В ходе войны под руководством англичан[58] русские усовершенствовали методику опроса, хотя и продолжали с исключительной подозрительностью относиться к советам последних как в этой, так и в других областях разведки.

Был о бы неправильно считать, что перебежчики и военнопленные являются ненадежным источником разведывательных сведений. Верно, конечно, что они дают наивысший по сравнению с другими источниками процент абсурдных сообщений, уступая разве только разношерстной и сомнительной агентуре, услугами которой пользуются все страны. Практика же говорит о том, что и перебежчики и военнопленные являются ценным источником разведывательной информации. Во время второй мировой войны наиболее ценные данные о производстве немецких мин и реактивных двигателей были получены путем опроса военнопленных. В послевоенный период беженцы из-за «железного занавеса» сообщили много ценных сведений об урановых шахтах, об опознавательных знаках новых советских реактивных самолетов, о развитии радиолокации в Советском Союзе и о многих других важных с военной точки зрения вопросах. Подобно атомной цепной реакции, один незначительный факт может натолкнуть на другой и вызвать тем самым целую цепь взаимосвязанных суждений, могущих пролить свет на всю интересующую проблему в целом. Рассмотрим один пример подобной «цепной реакции».

В самом начале января 1943 года Касабланка в Западной Африке был оккупирован американскими войсками и неожиданно подвергся бомбардировке. Даже день спустя не было никаких данных о том, кто бомбил город. Находившийся на месте американский генерал хотел немедленно выяснить, чья это была работа: итальянских или немецких военно-воздушных сил, сколько самолетов принимало участие в налете, какого калибра бомбы были сброшены, а также возможные масштабы подобного нападения в будущем. Все перечисленные вопросы имели исключительное значение для американцев, поскольку речь шла о порте, через который проходили основные грузы вооружения и предметов снабжения для союзных войск в Алжире и который был практически незащищенным. Одно слово в коммюнике, переданном «радио Геббельса» (так называлась машина немецкой пропаганды), указало на то, что налет был осуществлен самолетами «Фокке-Вульф-200», а это позволило открыть базу этих бомбардировщиков в Бордо. Послужной список этого подразделения и его задачи на будущее были известны в мельчайших подробностях американской разведке, ввиду чего стало возможным дать обеспокоенному американскому генералу ответы на все интересовавшие его вопросы. В ответах содержалось утверждение, что подобный налет на Касабланку больше не повторится. Это предсказание оправдалось. Итак, опираясь всего лишь на одно слово из радиопередачи, стало возможным составить и передать разведывательное сообщение большой важности.