Воздушная гавань - [47]

— Ого, — сказала она. — Ух ты.

Гвен повела бровью, чувствуя, как губы уже складываются в улыбку. Значит, на Бриджет зрелище оказало такой эффект? Ну, что ж. Господь свидетель, Бенедикт заслуживает чьей-то привязанности. В семействах, близких к Высоким Домам, боерожденные, как правило, считались… неудобными — и терпели их разве что в качестве вооруженной охраны или прислуги, но уж точно не в качестве части самого Дома.

Гвен пихнула Бриджет локтем. Девушка снова моргнула и, встряхнувшись, вновь взялась за изготовление бинтов, пока со стороны центральной площади хаббла продолжали нестись завывания сирен: опасность воздушного налета еще не миновала.

— Ты уж держись, Барни, — продолжая бинтовать пострадавшего, бормотал Бенедикт. — Знаю, что больно, но мы, пожалуй, все же сумеем сохранить твою душу в теле.

Не открывая глаза, Барнабус ответил ему слабым, исполненным боли стоном.

— Я все равно не понимаю, что там происходит, — заговорила Бриджет. — Воздушные корабли атаковали наше Копье? Чьи корабли?

— Аврорианцы, скорее всего, — ответила Гвен.

— Но зачем?

— Из экономических соображений, в основном.

— Как это?

— Правительство Копья Аврора ослабло, оно погрязло в алчности и коррупции, — объяснила Гвен. — Налоги там довольно высоки. Каждый хаббл яростно бьется с соседями за денежную помощь и благосклонность правительства, забросив текущие дела и заботы, собственно, управления. От этого страдают и не могут расти все их предприятия, — а население, напротив, растет. В общем, раз в поколение или вроде того аврорианцы делаются агрессивны. Их флот захватывает чужие форпосты, а в прошлом и целые Копья, чтобы их разграбить, утащить все ценное и поддержать собственное Копье, а людские потери решают проблему с избытком граждан.

Для Бриджет это, похоже, стало откровением.

— Им хочется вести войны… ради денег?

Гвен фыркнула.

— Аврорианцы ни за что не захотят это признать. Им всякий раз удается найти или выдумать какое-то разумное оправдание, но, в сущности, они не более чем пираты в красивой форме. Между их армадой и нашим флотом уже с год не все ладно. По большей части нападения на торговые суда Альбиона и мелкие стычки между военными.

— Кто бы мог подумать, что они так скоро решатся на отчаянный шаг, — добавил Бенедикт. — Полная для меня неожиданность.

Из темноты за пределами узкого кружка света, распространяемого сережками Гвен, послышалось тихое, напряженное кошачье урчание.

Напрягшись, Бриджет вгляделась во тьму туннеля.

— Роуль сказал, сюда кто-то идет.

— Хвала небесам, — выдохнула Гвен, вслед за ней напрягая глаза. — Может, это кто-нибудь из Гвардии?

Подождав, она позвала:

— Эй! Кто вы такие? Назовитесь!

Вскоре на границе светового пятна Гвен один за другим возникли восемь мужчин в униформе Гвардии копьеарха. Двое несли носилки с чьим-то телом, целиком затянутым простыней. Еще один гвардеец, с изображением боевого кристалла на отличительной нашивке, в небрежном приветствии коснулся пальцем своей правой брови:

— Мисс…

— Лейтенант, — кивнула в ответ Гвен. Этого человека она видела впервые, в чем не было ничего особенно странного. У Гвардии имелось несколько десятков постоянных форпостов по всей высоте Копья, где несли службу почти две тысячи человек. — Как я рада вас видеть! У нас здесь пострадавший, сможете помочь?

— Прошу прощения, мисс, — отвечал тот. — Боюсь, нас призывает наш собственный долг.

— Гвендолин… — обронил Бенедикт.

Помедлив, Гвен окинула кузена быстрым взглядом. Тот никогда не звал ее полным именем. Бенедикт ждал этого взгляда; на лице безмятежность, а в глазах — напряжение:

— Не сомневаюсь, лейтенант сожалеет, что уже занят исполнением долга. Настоящее чудо, что так скоро после внезапной атаки он уже выполняет приказы.

Гвен хмуро воззрилась на кузена. И тогда Бенедикт плавно повел рукой в боевой перчатке, незаметно описывая круг, а Гвен ощутила холодок потрясения: она поняла наконец, что ее кузен имел в виду.

Вражеское нападение состоялось только что. Оно затронуло их, всех четверых, они все видели собственными глазами и едва успели, спасаясь сами, забежать в туннель и наскоро забинтовать раны бедного Барни Астора. И вот перед ними возник целый отряд гвардейцев — вооруженных, организованных, да еще и с погибшим на носилках. К тому же, только сейчас заметила Гвен, при полном полевом снаряжении!

Никто не успел бы собрать снаряжение за считаные секунды, — только не в полной ужаса суете, воцарившейся сейчас в хаббле. Если, конечно, заранее не знать о скорой атаке.

И кому же знать, как не врагу? Врагу, который облачен в форму Гвардии и действует скрытно, — врагу, способному без всяких угрызений совести убить любого, кто подвернется под руку, с целью добавить достоверности своему камуфляжу.

Убить кого-нибудь вроде нее самой, например.

Сердце Гвен вдруг забилось с такой силой, что ей начало казаться, будто глухие удары ее пульса слышны всем вокруг.

Бенедикт слегка кивнул ей, крепко-накрепко зажмурился и поспешил отвернуться к раненому.

Он закрыл глаза. Словно напоказ, чтобы она это видела. Но зачем?

А! Ну да, как же иначе.

Гвен крутнулась на пятках, разворачиваясь назад, к фальшивым гвардейцам, вытянула левую руку и с расстояния не более пяти футов разрядила боевую перчатку прямо в лицо вражескому командиру.