Воющий мельник - [5]

Хуттунен опустил ремень на другую шестеренку, и второй жернов заработал.

Хуттунен облокотился на пустой мучной короб и, закрыв глаза, слушал знакомый скрип. Лицо его было спокойно, ни следа обычного веселья или печали.

Жернова крутились и крутились, только спустя некоторое время Хуттунен закрыл шлюз, колесо замедлило ход и совсем остановилось. Снова воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим журчанием реки.

На следующий день Хуттунен пришел в магазин сообщить, что берет на помол прошлогоднее зерно.

Продавец Тервола искоса посмотрел на мельника.

— Мне пришлось записать динамит на себя. Полиция спрашивала, есть ли у тебя разрешение. В следующий раз не продам, ты и без того чудной.

Хуттунен прошелся по магазину, как будто не слышал ворчания Терволы, взял из коробки бутылку пива и закурил. Папиросы закончились, и мельник, разорвав пачку, нацарапал на ней объявление, что мельница в Суукоски снова работает и можно приносить зерно. Выдернув из двери старую кнопку, он приколол свое объявление.

— Зачем ты, несчастный, бросил взрывчатку в реку, да еще у всех на виду?

Тервола взвешивал жене учителя пакет сухофруктов. Хуттунен положил пустую бутылку обратно и бросил на прилавок монеты.

Тервола посмотрел на весы и снова заворчал:

— Правду говорят, лечиться тебе надо.

Хуттунен резко повернулся, посмотрел ему в глаза и спросил:

— Скажи, Тервола, почему у меня морковь не всходит? Я ее каждый божий день поливаю, земля вся черная, но никаких признаков жизни.

Тервола проворчал, что речь сейчас не о том.

— Вот наша дочь уже второе лето ходит к тебе на мельницу. Куда это годится, чтобы дети по ночам бегали рассказы всяких дураков слушать?

Хуттунен положил кулак на весы и сказал:

— Ровно десять кило. Ставь гири.

Затем сам бросил несколько гирь на весы и снова опустил чашу.

— Теперь мой кулак весит пятнадцать кило.

Тервола попытался убрать его кулак с весов. Пакет с сухофруктами упал, сухие яблочные дольки рассыпались по полу. Жена учителя отскочила.

Хуттунен схватил весы и вышел, сорвав зубами свое объявление. Во дворе магазина стоял колодец, мельник бросил весы в ведро и аккуратно опустил их в воду.

Из магазина выбежал Тервола, крича, что это была последняя капля.

— В психушку тебя надо, немедленно! Все, Хуттунен, отныне в мой магазин тебе вход заказан!

Хуттунен пошел к церкви, размышляя, как же так вышло. Ему было не по себе, но когда он вспомнил про весы в колодце, настроение улучшилось.

У кладбища он остановился и повесил на воротах объявление, которое все это время нес в зубах.

Объявление гласило:

«Мельница в Суукоски снова работает. Хуттунен».

Оттуда Хуттунен отправился в деревенский ресторан, где, выпив бутылку пива, объявил завсегдатаям из разных концов губернии:

— Передайте всем, у кого есть зерно, пусть приносят его в Суукоски. — Допил пиво и ушел. В дверях он обернулся и добавил: — Обработанное зерно и кормовое не беру. Мельница от них портится.

У дома Сипонена мельник замедлил шаг, заглянул в окна второго этажа — там ли председатель огородного кружка? Поискал глазами ее синий велосипед. Не видать. Наверное, разъезжает, учит детишек, как вести огород, раздает хозяйкам семена и рецепты овощных блюд. Вспомнив свой пустой огород, мельник почувствовал легкую ревность при мысли, что в этот самый момент председательша учит каких-то нерадивых сорванцов, как прореживать морковь, толстых матрон — как правильно срезать салат, а к нему даже не зашла. Заглянула бы на секунду, посмотрела, как усердно он рыхлит и удобряет почву, как аккуратно сажает семена! Все по инструкции.

Или это злая шутка? Взрослый мужик, точно ребенок, возится в огороде. Мало, что ли, над ним тут насмехаются, дураком считают… Неужели и она туда же? От одной этой мысли ему стало тошно.

Гуннар Хуттунен повернулся и, кипя от гнева, побежал в Суукоски.

Навстречу ему из магазина ехала жена учителя. Увидев мельника, она остановилась и прижалась к обочине.

Добежав до мельницы, Хуттунен осмотрел огород. Он был по-прежнему пуст и безжизнен.

Поливая забытые богом и председательшей грядки, Хуттунен чувствовал себя тоже брошенным и забытым. Ему стало грустно, он закрылся в своей каморке, скинул резиновые сапоги и, не поев, завалился на кровать. Несколько часов он ворочался с боку на бок, пока наконец не заснул. Спал он беспокойно, его мучили смутные тяжелые сны.

глава 5

Хуттунен проснулся затемно, взглянул на карманные часы, они показывали четыре. Отличные часы. Хуттунен купил их во время перемирия у одного разорившегося немецкого солдата в Риихимяки, тот уверял, что им не страшны ни вода, ни время. Немец не обманул. Однажды Хуттунен на спор засунул часы в рот, вошел в сауну, пропарился два часа, дважды нырнув в озеро. Опустившись на дно, он полежал, слушая, как громко тикают часы под водой. Давление там было больше, чем в сауне, и то они тикали. Когда Хуттунен вытащил часы изо рта, вытер их насухо, оказалось, что они прекрасно работали, будто все время пролежали в сухом кармане. Часы ходили без сбоя.

Заводя часы, Хуттунен вспомнил о председательше. Она говорила, что если возникнут проблемы с огородом, он должен прийти к ней за советом.