Войны и эпидемии. Благо для человечества? - [17]

Необходимо заметить, что препятствия усиливают страсть и что она тем сильнее действует на сердце, чем труднее ее удовлетворение. Нежность, чувствительность, благородство характеров и нравов, которые могут быть внушены одной только любовью, являются чаще всего следствием испытываемых ею проволочек и затруднений. В тех странах, где нравы в этом отношении грубы, любовь угасает или обращается в низкое побуждение и перестает оказывать благотворное влияние на характер. Во всех европейских странах, благодаря тому обстоятельству, что женщины, пользуясь свободой, находятся под защитой стыдливости, эта страсть развивается с наибольшей силой и почти всюду оказывает свое благотворное влияние. Можно смело утверждать, что всюду, где эта страсть наиболее сдерживается, она наивыгоднейшим образом изменяет нравы.

Страсть эта, понимаемая в самом широком смысле, с присоединением к ней взаимной любви между родителями и детьми, представляет, несомненно, одно из могущественнейших условий счастья. Но, с другой стороны, опыт ясно доказывает нам, что та же самая страсть является источником бедствий, если она дурно направлена. Правда, в общем эти бедствия ничтожны сравнительно с благотворным влиянием добродетельной любви, но рассматриваемые безотносительно бедствия эти все-таки довольно значительны. Впрочем, налагаемые правительством наказания показывают, что страсть, о которой идет речь, не вызывает таких значительных бедствий или, во всяком случае, не причиняет такого непосредственного вреда, как нарушение прав собственности и вообще противозаконное стремление к удовлетворению желания обладать тем, что принадлежит другим. Тем не менее если при изучении этой страсти мы представим себе важные последствия ее необузданности, то почувствуем себя способными на большие жертвы, чтобы уменьшить или даже совсем заглушить ее. Но это значило бы сделать человеческую жизнь непривлекательной и бесцветной или предоставить ее на произвол дикого и неукротимого зверства. Внимательное изучение непосредственных и самых отдаленных последствий всех человеческих страстей и естественных законов доказывает нам, что при настоящем положении вещей ослабление действия любой из этих страстей может быть достигнуто не иначе, как путем причинения людям страдания, несравненно более значительного, чем то зло, которое мы желали устранить при помощи ослабления страсти. Причина этого очевидна. Страсти представляют основу как наших наслаждений, так и страданий, элементы, из которых образуются людские бедствия, счастье, добродетели и пороки. Поэтому страсти нужно направлять, а не разрушать или ослаблять.

Доктор Палей справедливо утверждает, что “страсти необходимы для нашего счастья и чаще всего по своей природе ведут нас к нему. Они сильны и всеобщи; если бы они не были такими, то, быть может, не могли бы выполнить своего назначения. Но при некоторых условиях та же сила и всеобщность страстей порождает излишества и пороки, следовательно, является источником бедствий. Здесь разом открываются, с одной стороны, причина пороков, с другой – господство разума и добродетели”.

Таким образом, наша добродетель должна заключаться в том, чтобы извлечь наибольшую сумму счастья из того материала, который предоставлен Богом в наше распоряжение. Присущие нам наклонности сами по себе всегда хороши, злоупотребление же ими распознается только в последствиях, на которые вследствие этого мы должны обращать постоянное внимание и сообразовать свои действия с полученными выводами.

Плодовитость людей до известной степени независима от страсти и вызывает соображения другого рода. Она зависит скорее от естественного сложения женщины, дозволяющего ей иметь большее или меньшее число детей. Но закон, которому подчинен в этом отношении человек, тем не менее сходен с другими, господствующими над его жизнью законами. Половая страсть сильна и свойственна всем людям; причиняемые ею бедствия являются необходимым следствием ее энергии и всеобщности. Но эти бедствия могут быть значительно смягчены и даже уменьшены противопоставляемой им силой и добродетелью. Все убеждает нас в том, что намерение Творца состояло в заселении земли; но эта цель, по-видимому, могла быть достигнута лишь присвоением человечеству способности к более быстрому возрастанию сравнительно со средствами существования. И если эта способность к размножению не заселила с чрезмерной быстротой всю поверхность земного шара, то, очевидно, из этого нельзя выводить заключения, что она не соответствует своей цели. Потребность в средствах существования не была бы достаточно настоятельна и не содействовала бы развитию человеческих способностей, если бы стремление людей к быстрому и безграничному размножению не усиливало напряженности этой потребности. Если бы обе эти величины – население и средства существования – возрастали в одинаковой степени, я не знаю, какое побуждение могло бы победить естественную леность человека и что могло бы заставить его распространять обработку земли. Население самой обширной и плодородной территории так же легко остановилось бы на 500 жителях, как и на 500 тысячах, 5 миллионах, 50 миллионах. Следовательно, одинаковая степень возрастания населения и средств существования не могла соответствовать цели Провидения. Что же касается точного определения отношения между названными величинами, при котором эта цель могла бы быть достигнута с возможно меньшими бедствиями, то мы должны признать свое бессилие для разрешения подобного вопроса. При настоящем положении вещей мы должны управлять громадной силой, способной в короткое время населить пустынную область; но эта сила может быть сдержана превосходящей ее силой добродетели в произвольных границах и притом ценой небольшого зла, сравнительно с выгодами, приобретаемыми такой мудрой экономией. Аналогия между этим и всеми остальными законами природы была бы, очевидно, нарушена, если бы в одном только этом случае мы желали бы, чтобы он оказался достаточным для исправления всех случайностей, пороков и частных бедствий, проистекающих, быть может, от влияния другого общего закона. Чтобы действие закона было достигнуто, не вызывая за собой никакого зла, для этого было бы необходимо, чтобы закон размножения способен был к постоянным изменениям и чтобы он подчинялся всем случайным обстоятельствам, имеющим место в различных странах. Гораздо согласнее с остальными явлениями природы, гораздо полезнее для нас и более соответственно условиям нашего совершенствования признать, что закон этот единообразен и причиняемые им вследствие различных обстоятельств бедствия должны быть предоставлены благоразумию людей, для того чтобы они прилагали старания к их смягчению и отстранению. Таким путем люди приучаются следить за собой и предвидеть последствия своих поступков; их способности развиваются и совершенствуются при помощи упражнения успешнее, чем в том случае, если бы приспособленные ко всевозможным обстоятельствам законы освобождали людей от бедствий и от необходимой для избежания их внимательности.