Войны античного мира: Походы Пирра - [128]

Настал великий 272 г. — год роковых событий. В то самое время, как Пирр овладел Македонией, но еще не приступил к злополучному походу в Пелопоннес, в Риме избрали двух консуляров, одержавших двадцать лет тому назад самые блистательные победы над самнитами, А. Папирия Курсора и Сп. Карвилия Максима; опасаясь возвращения Пирра, римляне добивались по возможности скорейшего решения.

Папирий был уже на пути к Таренту, когда пришла туда весть о смерти Пирра; тарентинцы боялись римлян и ненавидели эпиротов; они тайком обратились к пуническим полководцам в Сицилии. Для карфагенской политики было бы крайне выгодно приобрести с Тарентом на италийском берегу такое же укрепленное место, каким для Сицилии был Лилибей. В гавани явился пунический флот, тогда как Папирий расположился под городом; а между тем и другим находился Милон, преданный горожанам, для которых он был единственной охраной. Тогда он предал и их также; Милон уверил горожан, что Папирий готов заключить сносный мир, лишь бы город не достался варварам. Он вступил в переговоры, выговорил себе со своими воинами и со своей казной свободный выход, сдал затем крепость консулу и оставил город на его произвол. Стены были срыты, корабли и военные припасы отобраны; статуи, картины, драгоценные предметы в эллинском вкусе украсили триумф Папирия. Городу даровали мир и свободу, но свободу с ежегодной данью, с сильным римским гарнизоном в крепости.

Из всех южноиталийских врагов удержался лишь возмутившийся легион в Регии; он состоял в союзе с мамертинцами в Мессане, взял приступом Кротон и опустошил его. Наконецто в 270 г. консул Генунций осадил город Вследствие войны в Сицилии Регий лишился помощи мамертинцев; после продолжительной осады и страшной сечи город был взят, остаток некогда римского легиона был отведен в Рим и единогласно приговорен трибами к смерти; затем каждый день по пятидесяти человек были высечены и обезглавлены. Сам Регий был возвращен прежним эллинским жителям, которым удалось вновь собраться после бегства.

В 270 г. Рим завершил покорение Италии. Карфаген же не мог подчинить Сицилию; благородный Гиерон захватил власть в Сиракузах, не без успеха вел борьбу против мамертинцев, доставил осаждавшим Регий римлянам вспомогательное войско и припасы; здесь готовы были уже вспыхнуть новые ужасные войны. Величайшим политическим промахом стало то, что Карфаген не воспрепятствовал падению Тарента. В силу существовавших договоров пуны могли так же вмешиваться в дела Италии, как Рим в дела Сицилии. Но пунический полководец на свой страх явился в гавани Тарента; когда впоследствии Рим предъявил жалобу по этому поводу, то пунический сенат оправдывался, клятвенно подтверждая, что все это произошло без его ведома. Не прошло и шести лет, как Рим напал на карфагенян в Сицилии.

Итак, благодаря войне с Пирром Рим расширил свои политические отношения, которые, примкнув к именам пунов и эллинизма, простерлись от Геркулесовых столбов до Ганга. Год спустя после того, как Пирр покинул Италию, в то самое время, как он завоевал Македонию, второй Птолемей из Египта отправил в Рим послов с предложением дружбы и союза. Рим отплатил за эту знаменательную предупредительность величайшими почестями, какие когда-либо воздавались иноземным государям: в числе трех римских послов находился глава сената К. Фабий Гургес Эти посланники были великолепно приняты; царь по греческому обычаю велел поднести им золотые венки; а послы, дабы соблюсти торжественный обряд и почтить царя, приняли подарки, с тем чтобы возложить их на головы его статуй. Остальные дары, от которых нельзя было отказаться, они, вернувшись, передали сенату, прежде чем дали отчет о посольстве. Но сенат оставил им эти подарки как память о посольстве. Был заключен союз, целесообразность которого подтвердилась сохранением его в течение двухсот лет.

Не менее того знаменательна была также другая связь. Римляне заняли уже Брундизий, служивший местом переправы в Аполлонию. Этот древнеэллинский город, который процветал благодаря своей торговле и славился как в прежние, так и в позднейшие времена своим благоустроенным правлением, отправил в 270 г. посольство в Рим, неизвестно с какой целью; можно, впрочем, догадаться об опасности, какая угрожала городу царь дарданцев Монуний, пользуясь сумятицей галльских набегов, за последнее десятилетие все более и более расширял свое владычество; Диррахий уже подчинился ему, в это самое время он вел войну с Александром Эпирским; если последний победил бы, то Аполлония, вероятно, также подвергнулась бы опасности. Посольство аполлониатов сохранилось в памяти благодаря тому, что знатные римляне оскорбили послов своими грубыми поступками, а когда сенат выдал провинившихся, то аполлониаты отпустили их безнаказанно. Судя по этому обращению с посольством, надо полагать, что Аполлония не вела войны против Александра, иначе послы пользовались бы популярностью в Риме; римляне, напротив того, предполагали, что город связан с Эпиром общими интересами. Однако сенат никоим образом не мог упустить их виду важность дружеских сношений с Аполлонией; строгость, с какою сенаторы отнеслись к делу, доказывает, что они ценили значение этой дружбы; как бы то ни было, но не подлежит сомнению, что между Римом и Аполлонией состоялся союз.