Война закончена. Но не для меня - [16]

В голову мне опять навязчиво полезли мысли об ошибке в координатах. Достаточно ошибиться всего на одну цифру в минутах, допустим, вместо «1» передать нам «7» – и мы окажемся в десяти километрах от нужной точки! Мысль эта оказалась прилипчивой, дурной. Я начинал воспринимать ее как реальность, как свершившийся факт, и теперь думал о том, не повернуть ли нам назад, пока еще не поздно.

– Гив доллар! Гив доллар! – орали чумазые пацаны и хватали нас за руки.

Черная ладошка с обгрызенными ногтями, глубокими цыпками легла на навигатор. Я едва успел прижать его к груди, а то бы он быстро перешел в собственность молодого безнравственного поколения. Судя по всему, народ на словах уже поделил между собой все, что было на нас. Смола с недоразвитым от рождения чувством страха шел впереди нас и разгребал руками людей, словно наваливающийся на него бурный речной поток. Я следовал за ним, поглядывая то на дисплей смартфона, то на толпу, которую штырило, как английских тинейджеров в 70-х годах, побывавших на концерте «Битлз». А мы шли сквозь ликующую толпу, как в самом деле легендарная группа. Только вместо гитар в наших руках были винтовки, и петь мы сегодня вряд ли будем.

– Но доллар! Но доллар! – хрипло орал Остап, отрывая от себя, словно пиявок, гроздья попрошаек. – Онли бюллетс! («Только пули!»)

Я все чаще ловил недобрые взгляды. Какой-то старикан с одним зубом во рту стоял в проеме калитки, потрясал над головой старым английским ружьем и кричал. Верхом на дувалах сидели подростки и парни постарше, покачивали ногами в калошах, едва не задевая наши головы.

– Командир, – из-за моей спины произнес Удалой. – Разреши мне отстать. Я оттяну на себя часть толпы, вам будет свободнее.

– Не торопись, – проворчал я, не оборачиваясь. – Еще не время для хрестоматийных подвигов. Попробуем выбраться вместе.

Мы дошли до пустыря в центре кишлака. Стрелка на дисплее навигатора исчезла, ее заменила зеленая окружность, импульсами показывая, что мы прибыли в место назначения. Задача выполнена. Теперь отсюда надо выбираться.

– Не останавливайся! – сказал я Смоле. – Уходим отсюда по другой улочке.

Легко сказать «не останавливайся». Толпа, стремительно наполняясь агрессией, преградила нам путь. Случайно или нарочно на пустырь вперлась гужевая повозка. Ишак орал дурным голосом, напуганный таким скоплением народа.

– Роад!! Роад!! – крикнул Смола, размахивая свободной рукой. – Дайте пройти!!

Он начинал терять терпение, что могло очень быстро привести к печальной развязке. Удалой сопел мне на ухо.

– Ишак здесь очень кстати, командир, – прошептал он. – Пожалуй, на нем мы отсюда и уедем.

– Ишак мне нужен для других целей, – высказал свои претензии на бедное животное Остап. – Я вставлю ему шомпол и натравлю на толпу…

Я видел, с каким напряжением Смола сжимает винтовку. Нести ее стволом вниз было мучительно для его холерической натуры, привыкшей действовать открыто и решительно. Если бы не вечная узда, вынуждающая его подчиняться моим приказам, сейчас бы он наломал здесь дров! Смоле часто изменяло чувство логики и благоразумия. Он редко задумывался о последствиях, им обычно управляли эмоции, а не разум. Я не могу объяснить этот странный, почти фантастический факт, но когда Смола пёр на рожон, поражая своей безумной храбростью товарищей и врагов, то пули, осколки и ножи обходили его стороной. Ранения он получал в более-менее спокойных, сравнительно безопасных ситуациях.

Напряжение нарастало с каждым мгновением. Я задыхался от запаха грязного пота и нищеты. Десятки рук хватали нас за одежду и тянули в разные стороны. Мы пытались обойти повозку с ишаком, чтобы затем прорваться на боковую улочку, выходящую в открытое поле. В толпе появился какой-то чернобородый дух в чалме с узким лицом, который начал пронзительно кричать, размахивать руками, показывая на нас и грозить нам кулаком. Остап, насколько это можно было сделать тактично, оттолкнул от себя юношу в бордовой тюбетейке, который пытался нагло отобрать у него винтовку. Юноша сделал шаг назад, неестественно упал на спину и громко завопил, хватаясь то за живот, то за колено. Толпа загудела. Смола принялся энергичнее расталкивать людей впереди себя, как повозка, которую мы почти обошли, двинулась назад, снова перегораживая нам путь.

Всё, ухудшить наши взаимоотношения с местным населением уже было невозможно. Мы достигли дна. Нам больше ничего не оставалось, как вспомнить, что мы российский десант, и начать применять оружие. Я был готов дать команду на стрельбу в воздух, как вдруг Удалой сорвал с себя каску, водрузил ее на ствол снайперской винтовки и поднял ее, как флаг, над толпой.

– Who is older?! Is now comes a big American car! – громко, но отчетливо, проговорил он. – We give you flour, rice and oil! Free! Ten pounds every! (Кто старший? Сейчас приедет большая американская машина. Мы дадим вам муку, рис и масло. Бесплатно! Десять килограмм каждому!)

Он орал и протискивался вперед. В толпе появились переводчики, которые громко повторяли слова Остапа на дари. Где-то началась толкотня, споры, кто-то кого-то схватил за грудки. Полагаю, что спорщики не могли определиться, что было бы выгоднее: продать нас талибам и поделить между собой наше снаряжение или получить по десять кило дармовых продуктов. Те, кому приглянулись наши винтовки или ботинки, кричали и толкали тех, кто тупо хотел жрать, а те, кто уже сосчитал стоимость десяти килограммов масла, наступали на тех, кто просто хотел отрезать нам головы. Как бы то ни было, нам начали вяло уступать дорогу. В этот самый момент смартфон, который я крепко прижимал к груди, пискнул. Совсем не вовремя пришло SMS. Я лишь мельком взглянул на дисплей – там высветились цифры новых координат. Значит, Фролов все же ошибся, и сейчас перенаправляет нас в другое место?