Война за возвышение - [6]

Но поля его вышли из-под контроля. Они испускали ослепительный и оглушительный светозвук. Инженеры в защитных костюмах пытались отключить вышедший из строя вероятностный генератор, но шумное извержение ударило по всем чувствам присутствующих, от осязания и вкуса до обоняния и пси-восприятия.

— Ну и ну! — присвистнула шимми слева от Фибена, тщетно пытаясь зажать нос. — Кто-то установил бомбу-вонючку!

И Фибен мгновенно понял, что она права. Он быстро повернулся и успел заметить, как посол синтиан, сморщив нос и постыдно свернув усы, исчезает в катере, забыв о достоинстве. Люк захлопнулся.

Кто-то наконец отыскал нужную кнопку и отключил перегруженный генератор. Остался только мерзкий привкус во рту и звон в ушах. Члены почетного караула вставали, оправлялись и раздраженно бормотали. Некоторые — и люди, и шимпы — мигали и отчаянно зевали. Казалось, только на посла теннанинцев случившееся не подействовало. Больше того, Каулт словно удивлялся странному поведению землян.

«Бомба-вонючка. — Фибен кивнул. — Кто-то считает это удачным розыгрышем».

«И мне кажется, я знаю кто».

Фибен внимательно посмотрел на Утакалтинга. Существо, прозванное Другом Людей, вспоминало, как худой тимбрими улыбался Свойо, напыщенной маленькой синтианке, когда она начала свою последнюю речь. Да, Фибен готов поклясться на экземпляре Дарвина, что в этот самый момент, перед тем, как генератор корабля начал сбоить, тонкие щупальца над головой Утакалтинга поднялись, образовав корону, и посол улыбнулся в предвкушении.

Фибен покачал головой. Несмотря на свои прославленные пси-способности, тимбрими не может вызвать такое происшествие одной силой воли.

Все должно быть организовано заранее.

Синтианский катер поднялся в воздух и отлетел на безопасное расстояние, потом с воем гравитики устремился к облакам.

По приказу полковника Мейвена почетный караул вытянулся в последний раз. Перед ним прошли планетарный координатор и два оставшихся посла.

Возможно, это игра воображения, но Фибену показалось, что Утакалтинг на мгновение задержался перед ним. Фибен был уверен, что один из широких, окруженных серебряным ободком глаз посмотрел прямо на него. А другой подмигнул.

Фибен вздохнул. «Очень смешно, — подумал он, надеясь, что посол тимбрими уловит его мысленный сарказм. — Через неделю мы все превратимся в дымящееся мясо, а ты устраиваешь розыгрыши.

Очень смешно, Утакалтинг».

Глава 2 АТАКЛЕНА

Щупальца возбужденно зашевелились над головой. Атаклена чувствовала, как ее раздражение и гнев, подобно статическому электричеству, стекают с концов серебряных нитей. Эти концы шевелились словно по своей воле, как тонкие пальцы, они лепили из ее почти ощутимого негодования что-то.

Сидевший поблизости человек, тоже ожидающий аудиенции у планетарного координатора, принюхался и удивленно оглянулся. Сам не понимая, почему ему вдруг стало так неловко, он отодвинулся от Атаклены. Вероятно, прирожденный, хотя и примитивный эмпат. Некоторые люди способны к кеннингу эмпатических глифов тимбрими, но мало кто из них умеет пойти дальше очень смутного ощущения.

Кто-то еще заметил поведение Атаклены. На другом конце приемной стоящий в толпе ее отец неожиданно поднял голову. Его собственная корона щупалец оставалась неподвижной, но Утакалтинг чуть наклонил голову и слегка повернулся, посмотрев на дочь. Его выражение было вопросительным и чуть заинтересованным.

Так смотрят люди-родители на дочь, пинающую диван или мрачно что-то бормочущую про себя. В сущности, чувство то же самое, только Атаклена проявляет его не внешней вспышкой раздражения, а через свою тимбримийскую ауру. Под взглядом отца она торопливо успокоила свои шевелящиеся щупальца и подавила нарождающийся глиф.

Но негодование ее от этого не прошло. Да и трудно о нем забыть в этой толпе людей. «Карикатуры», — презрительно подумала Атаклена, хотя понимала, что эта мысль несправедлива и невеликодушна. Конечно, земляне не могут перестать быть такими. Это один из самых странных народов, появившихся в галактике за прошлые эпохи. Но это вовсе не значит, что она обязана восхищаться ими!

Было бы легче, если бы они казались более чужими. А так — неуклюжие, узкоглазые, сутулые пародии на тимбрими. Цвет кожи и волос необычайных оттенков, невероятные пропорции тела усугублялись их постоянной мрачностью и угрюмостью. Их общество со временем начинало действовать на Атаклену угнетающе.

«Еще одна мысль, неподобающая дочери дипломата».

Атаклена высмеивала себя, пытаясь направить мысли по другому руслу. В конце концов людей нельзя винить в том, что они буквально излучают страх: война, которой они не хотели, готова обрушиться на них.

Атаклена видела, как ее отец рассмеялся, услышав слова одного из офицеров-землян, и поразилась его самообладанию. Как он все достойно выносит!

«Мне никогда не усвоить эту легкую, уверенную манеру поведения».

«Он никогда не сможет гордиться мной».

Атаклена хотела, чтобы отец отошел от землян и она могла бы поговорить с ним наедине. Через несколько минут за ней явится Роберт Онигл, и она хотела еще раз попытаться убедить отца не отсылать ее с молодым землянином.