Война за веру - [26]

– Фенек? – спросил удивленно невысокий мужчина с вороном на плече. Все время он сдержанно посмеивался, слушая, его веселость не затрагивала глаз, колючих и недоверчивых.

– Да, – не менее удивленно соглашаюсь. Абсолютно незнакомая морда. Откуда может знать прежнее имя Капида?

– Бирюк? – спросил татуированный.

– Я отвечаю за них, – ответил тот самый, с вороном, вставая.

– Значит, решено. А ты будешь Стоппер. – Это мне.

Похоже, принял попытку подобрать слова за тормознутость. Я элементарно много лет не говорил на правильном наречии «настоящих людей» и серьезно подзабыл язык.

– Она, – про Марию, поколебавшись, – Светлая. Своей бабе сам дай кличку.

Я молча поклонился. В каком-то смысле признание.

– Что сказали, братик? – тихо спросила Мария.

– Нас берут до нужного места. И запомните – меня зовут Стоппер, Мария – Светлая. – Я произнес Уриил, как прозвучало изначально на лингва тамазигхт. А ты просто Матушка. Не называйте прежних никогда и никому. Здесь так положено. В Мавретане считается, что свое истинное имя нельзя озвучивать. Неизвестно, до кого дойдет, и могут сглазить. Потому данное при рождении можно доверить лишь близким.

Когда я впервые попал на север, решил, что все кругом сумасшедшие. Ну не бесстрашными же называть. Как наводят порчу и человек загибается без всякой видимой причины, видел своими глазами. Хотя, по зрелому размышлению, имя здесь не самый важный компонент.

– Сначала у тебя детское прозвище, затем юношеское, станешь взрослым, появится еще одно.

– Откуда появится? – спросила Мария.

– Люди дают. Случится что-нибудь и приклеится. – Все ж ребенок и простейшие вещи надо объяснять.

Очень хотелось поделиться анекдотом про овцу и храброго пастуха, но аудитория вряд ли одобрит. Хотя такие вещи они могут с детства и без меня знать.

– Ясно?

– Да, господин, – подтвердили одновременно.

– Не господин. Стоппер! Помолчите пока, – это уже обеим, – потом без Бирюка, – его зовут Бирюк, то есть нелюдимый, спросите.

– Они вообще ничего не понимают? – спросил обсуждаемый, жестом зовя за собой.

– Почти. – Ну девочке успел кое-что объяснить, но слов тридцать, не больше.

– Научатся, если жить захотят, – буркнул Бирюк. – Вещи, полагаю, на вас. Деньги есть?

– Здесь можно приобрести повозку и пару коней? – поинтересовался, не отвечая прямо. Мог бы и сам догадаться, но если б поперся на базар, остался бы вообще ни с чем. Караван уходит утром, и напрашиваться в попутчики было б поздно.

– Можно, но не нужно, – ответил он. – Здешние купцы те еще стервятники, заломят нуждающемуся цену выше неба. И то и другое у меня имеется.

– И что взамен?

– Молодец, подарки не всегда брать уместно. У меня можно.

Я не стал задавать напрашивающийся вопрос. Сам скажет.

– Твой отец когда-то здорово нагадил моему.

Ора! Такого не ожидал.

– Его звали Глубокая Глотка.

В смысле пел хорошо. Не помню. Абсолютно никакого отклика от прежней личности. Пожимаю плечами.

– Не говорил он о таком.

– Фенек, – продолжил Бирюк после еле заметной паузы, – был вообще неприятный малый, я достаточно помню, уже не ребенок был. Но если б он своего брата не прибил, плохо бы кончил и так. Уж больно думать не умел о последствиях. Странно, что так долго прожил.

– То есть никаких хороших воспоминаний и старого долга?

– Еще чего! – Он усмехнулся. – Если честно, в детстве мечтал лично зарезать. А когда вырос, пришло понимание, я стал тем, кто есть, из-за него. Не случись того, что случилось, и прожил бы совсем другую жизнь. Может, лучшую, но иную. – Он явно говорит уже скорее для себя, чем для слушателя. – А меня эта устраивает. Значит, судьба была права. Каждому свое. Ему смерть на чужбине, мне – вас неизвестно зачем.

– Боги любят пошутить, – невольно бормочу. Что все ж его отцу сделал? Не вспоминается.

– Он один! – резко заявил Бирюк. – Создатель всего, безграничный в пространстве и времени. Он создал бесчисленное множество разнообразных миров и наделенных разумом существ. Остальные всего лишь его слуги или вовсе созданы излишне буйным воображением. Бессмысленно молиться камням или деревьям, ручьям или огню. Лишь разум дает возможность творчества и созидания.

Прозвучало страстно и от сердца. Слышал я такое и встречал неоднократно единобожие, аскетизм и ритуальную чистоту. Не испытываю желания спорить о теологии и не понимаю мужчин, пытающихся обратить других в свою веру.

Тут, прервав проповедь, удачно пришли к фургону. Он меня мало интересовал, ничего удивительного. Обычная телега вроде оставленной в подарок золотарю, только с тентом поверху, и парочка лошадей-тяжеловозов вместо волов. У Бирюка две основные специализации: почтарь и каратель. Оба варианта случаются не особо часто, а жить на что-то требуется. Поэтому нормально приторговывать всякой мелочью помимо доставки важных посланий.

– Брак, – произнес односложно Бирюк, показав на лошадь, – тебе.

Похоже, он не сильно разговорчив и, произнеся пару речей, исчерпал запас красноречия надолго. Вместо него противно заорал ворон.

– Красивая кобыла, – сказала с ноткой зависти Мария, когда наскоро перевел основное, не вдаваясь в тонкости.

– Очень, – соглашаюсь, погладив по морде, сунувшейся в руки, – добрая, резвая и очень мало ценимая здесь.