Война за веру - [121]

– Это наши рабы, – говорит лучник с вызовом, – взятые в бою.

– Ты уже делишь трофеи? – спрашиваю вкрадчиво.

Пожилой всадник вроде случайно толкает коня, и тот натыкается на лошадь товарища, заставляя его обернуться.

– Слегка погорячился, – говорит старший, широко улыбаясь.

Похоже, он сообразил, чем может закончиться, и предлагает выход.

– Этих, – показываю на двух покойников на виду, – тоже в тяжелой схватке убили или они ваша доля?

– Так, – говорит пожилой уже без улыбки, – мы свое взяли.

– Вот и прекрасно. Больше вам ничего не положено. Менестрелю коня! Этих пленных тоже с собой взять.

Кочевники смотрят зло, но возмущаться не рискуют. Стоит им открыть рот, и всех кончат прямо здесь. И никто не возразит, включая соплеменников. Они нарушили приказ и подлежат казни.

– Чтоб лучше помнили, за кого воюете, – говорю, кидая извлеченные из кармана золотые монеты пожилому, а потом молодому.

Он хватает в воздухе, смотрит и кланяется прямо в седле. Конечно, при разделе получили бы больше, но таких пока немного. Золотой, изготовленный на нашем монетном дворе. На одной стороне орел, символизирующий Северную Африку, и «За Пророчицу и веру». На другой надпись «Первый год» под портретом Марии. Если правильно, то уже четвертый с начала Священной войны. Поэтому таких выпустят немного. А в остальном создавать отдельную систему нет смысла. И без того все страшно запутано. По Северной Африке ходят старые румские монеты, новые, которые на самом деле изготовляются зверомордыми по одному образцу. Но есть еще сирийско-египетская система, берущая начало от греческой (драхмы, оболы, халки), и восточная с теми же названиями, но иным видом и массой. Причем это основные, а попадаются еще монеты из Индии, Сина и вовсе неведомых краев. Вес, проба и соотношение серебра с бронзой в наших новых деньгах соответствуют привычным румским.

Фактически я позволил не чувствовать себя обиженными, дав нечто из своего кармана, а не общих трофеев. Это жест им понятный и красивый. Слово соблюдено, но не забираю пленников просто так.

– Что ты делаешь на этой земле, менестрель Ганикс? – спрашиваю, дождавшись, пока он сядет в седло.

Он постарел и уже не кудряв, как некогда. Залысины, морщины. И все ж жизнь не была к нему жестокой. Одежда из дорогих тканей, да и сам достаточно упитан.

– Всегда хотел повидать дальние края, а когда пошел слух о новой вере, не мог удержаться. Прекрасная девушка несет откровение. За ней идут суровые воины, готовые по одному знаку броситься в одиночку на вражеские полчища. Это тянет на замечательную балладу, а то и не одну.

Тут до него дошло, и гладкая речь оборвалась.

– Я пел для вас, господин? – спросил нерешительно, всматриваясь.

Я послал коня вперед медленным шагом. Никто не мчится на бешеной скорости, если нет к тому серьезных причин. Глупо загонять лошадь, да и равнина, несмотря на вроде бы плоское однообразие, способна подсунуть случайный камень или нору, в которую угодит копыто. К тому же и разговаривать так проще.

– На кого шпионишь?

– Я ни от кого не получаю денег за приносимые сведения! – всерьез обиделся или изобразил менестрель. – Ну да, – уже тоном ниже, – когда высокопоставленный человек спрашивает, ему не откажешь.

– И что интересного можешь поведать мне?

Самое забавное, что изложил он в подробностях про высадку в портах Магнус и Divinus[19] красномундирников. Количество, сколько и чего везли с собой. Кто командовал, с кем контактировали и даже кое-что из неизвестного мне прежде, включая ремонт городских стен и размер платы наемникам и Утесу. Конечно, он хотел мне быть полезным. Всегда приятнее возле аристократа ошиваться. Здесь и кормят лучше, и возможности шире.

Если он и не шпионил, то уши ловили каждое слово, произнесенное рядом. Вот и держи его по соседству. Неизвестно, что и кому потом добросердечно поведает. А убивать вроде как не за что. Пока.

– Позволено ли будет спросить, – изображает робость посреди доклада, – не вы ли мне поведали некогда о славном ведьмаке Геральте и «Черной стреле»?

– У тебя профессиональная память, – признаю.

Я еще меньше похож на прежнего, чем он. Вместо молодого парня с легким пушком на щеках, в обносках и занимающегося торговлей, вояка с бородой и, хотя ему не видно, коротко стриженными волосами. Считается, что благородные люди имеют возможность ухаживать за волосами, отпуская длинные. Только вот всякие вши обожают растительность, и Мария неоднократно выступала на тему гигиены и необходимости уменьшать длину волос. Особо продвинутые верующие полностью избавляются не только на голове, но и на всем теле, благо есть очень приличные бритвы и ножи. Есть даже такие женщины, хотя большинство прически блюдет по-прежнему. А вот на остальных частях тела – нет. Очень пикантно смотрится в интимной обстановке.

Но и так заметно, человек непростой. Щит со знаком «Танит», то есть член общины. Не прошедшему обряд посвящения и нового имени могут за такие вещи оторвать вместе с рукой. Пластинчатые доспехи, способные выдержать пулю, поножи, шлем, внешний вид которого спер из фильма про казаков, поляков и тамошних крылатых гусар. Может, происходящее выдумано, но оказался достаточно удобным и неплохо защищал голову. Уже видел подражания. Два револьвера в кобурах и вместо меча тяжелого кавалериста привычная шашка. Все вместе говорит о большом достатке, пусть и не обвешан золотом, как любят делать очень многие. У меня его нынче достаточно, чтоб не выставлять напоказ.