Война за Проливы. Решающий удар - [9]

Мольтке-младший, будто щеголяя своей осведомленностью, сказал:

– Как докладывают наши военные агенты, к настоящему моменту ударная группировка генерала Бережного, сокрушая австрийские заслоны, на восемьдесят километров углубилась в Татры, а две другие армии, действующие в западной части Галиции, полностью окружили Краков, чтобы теперь его штурмом занялся гренадерский корпус. После того как русские перерезали все транспортные пути, сконцентрированные в этом городе-крепости кадровые австрийские части уже не могут быть развернуты по штатам военного времени. В восточной части этой австрийской провинции еще две русские армии ударили с севера и востока и почти охватили клещами основную австрийскую группировку в районе Лемберга. Об обстановке на юге Австро-Венгрии я уже молчу. Там после краха Румынии русские и болгарские войска поворачивают на север, обеспечивая Двуединой Монархии сплошной фронт окружения, что в ближайшем будущем сулит ей быстрый крах. Так как Румыния не считалась серьезным противником, значительных воинских контингентов австро-венгерской армии на том направлении не имеется, а те, что есть, уже пятятся назад на север под натиском выдвинувшейся вперед русской кавалерии…

Шлиффен сказал:

– Теперь вопрос только в том, когда в дело вступит наша армия, чтобы забрать себе все, что нам причитается по секретному договору с русскими. Мне, старику, кажется, что мы медлим непозволительно долго, и можем попросту не успеть к обещанному разделу австрийского лоскутного одеяла.

– Да, вот именно, – вякнул Мольтке-младший, – сорок лет назад Бисмарк не позволил взять Вену штурмом и отметить конец войны парадом победителей. Пришло время исполнить давно задуманное дело и показать этим жалким австрийцам, кто настоящий хозяин в германском доме.

Кайзер посмотрел на своих генералов с легким сожалением – так, как взрослый смотрит на расшалившихся детей, размахивающих зажжёнными спичками.

– Херрен генерален, – веско сказал он, – попрошу принять во внимание, что ничего подобного мы делать не будем. Наша армия войдет в Остмарк не с целью оккупировать эту землю и доказать превосходство прусского духа над австрийским, а чтобы спасти австрийских немцев от ужасающей ярости русских казаков и прочих азиатских дикарей, что состоят на службе у нашего брата Михеля. Если наша цель – воссоединение всего немецкого народа в одном национальном государстве, то нам следует быть для австрийцев спасителями и защитниками, а не жестокими угнетателями. И вообще, венское направление для нас глубоко второстепенно: там все предрешила наша с Михелем дипломатия, и в надлежащий момент нам надо будет только пойти и забрать свой приз. При таком трепетном, я бы сказал, отношении моего кузена даже к устным соглашениям я не вижу никакого способа, каким бы мы могли пронести ложку с Австрией мимо рта. Вот склочная старушка Франция – чтобы она подавилась своей красной шапкой – это совсем другое дело. Иногда я даже жалею, что чудовищный метеор пролетел мимо Парижа, этого гнезда порока, разврата и вольнодумства. Тогда все наши задачи по вразумлению галльской потаскушки разрешились бы без нашего участия.

Тут рейхсканцлер фон Бюлов резонно заметил:

– В таком случае, Ваше Королевское Величество, ваш кузен Михель не имел бы возможности так непринужденно продемонстрировать миру непревзойденную мощь оружия русских из будущего и свое бескрайнее монаршее великодушие. Помнится, он как-то сказал, что истинный государь должен великодушно прощать тех, кого ради пользы дела простить можно, и так же беспощадно наказывать тех, кого ни в коем случае простить нельзя. Лондонцев при этом он великодушно помиловал, а вот австрийцев и французов беспощадно покарал.

– С австрийцами вы, мой добрый Бернгард, все-таки ошибаетесь, – засмеялся кайзер. – Какая же это кара, если австрийские немцы теперь войдут в состав единого германского государства: Пройдет двадцать или тридцать лет – и жители этой нашей провинции забудут, что когда-то жили отдельно от общей немецкой семьи. Зато к французам слово «кара» можно применить с полным основанием. Грешны поедатели лягушек перед моим кузеном Михелем и Российской Империей вообще, ой как грешны…

– Ваше Королевское Величество, – сказал Шлиффен, – теперь, когда у нас все готово и ваш кузен не против, я хочу вас спросить: когда же мы, наконец, объявим войну лягушатникам? А то наши парни засиделись у себя в свежеотрытых окопах, и им надоело ждать, когда они, разгромив врага, смогут прогуляться до Парижа, чтобы задрать подолы тамошним распутным девкам…

– Не все так просто, мой добрый Альфред, – хмыкнул в ответ кайзер, – для полного счастья было бы желательно, чтобы Франция сама, собственной рукой, объявила нам войну. Мой дед Вильгельм Первый в свое время точно так же вынудил на объявление войны тогдашнего французского императора Наполеона Третьего, чем сделал Германию обороняющейся, а Францию нападающей стороной (На самом деле этого добился тогдашний рейхсканцлер Отто фон Бисмарк, но его нынешний кайзер недолюбливает и старается лишний раз не упоминать).

– В таком случае, Ваше Королевское Величество, война не буде объявлена никогда, – сухо заметил статс-секретарь по иностранным делам. – Нынешний французский президент Арман Фальер – это просто бородатое облако в штанах, и войны он боится больше всего на свете.