Война за проливы. Призыв к походу - [54]

Примечание авторов:

* Исороку Такано (после 1916 года Ямамото) даже достигнув высших адмиральских чинов, никогда не кричал и повышал голоса на подчиненных, и в японском флоте не было более популярного и любимого адмирала.

** офицеров, управлявших своими подчиненными при помощи зуботычин, на русском флоте называли «дантистами».

Так же очень легко молодой японский лейтенант вписался в пестрый коллектив кают-компании* крейсера. Так как «Гангут» был принят в казну совсем недавно, формирование команды еще продолжалось, и новые офицеры прибывали каждую неделю. Замкнутый и молчаливый японец никак не мог стать душой компании, но зато поразил всех как непревзойденный игрок в шахматы. К этой игре он пристрастился еще во время обучения в артиллерийских классах, так в любимое лейтенантом Исороку го у русских никто не играл. Несколько партий молодой офицер выиграл даже у прежнего чемпиона корабля старшего механика Авдеева (после чего тот сводил к себе в «низа» и показал огромные, размером с трехэтажный дом, корабельные двигатели системы Тринклера). Впрочем, мало ли у кого какие бывают вне службы таланты. Один рисует, другой сносно (куда там таперам в синема) бренчит на пианино, третий пописывает неплохие стишки, не чураясь и едких эпиграмм.

Примечание авторов: * синоним понятия «офицерский состав».

Впрочем, кого там только не было. Так, например, поручик морской пехоты Игорь Кукушкин, командовавший ротой морской пехоты, оказался самым настоящим «демоном», то есть пришельцем из будущего. Солдатский крест и медаль «За Храбрость» говорили о том, что войну с Японией он начал в качестве нижнего чина, а Анненский темляк на кортике (за Окинаву) — о том, что в ее конце он был уже офицером. Морская пехота на русских кораблях, как узнал лейтенант Такано, не только должна была исполнять роль корабельной полиции и поддерживать на корабле порядок, но и во время стоянок в своих и иностранных портах нести на борту противодиверсионные вахты. А Гельсигфорс «своим» портом был весьма условно. Еще с тысяча девятьсот четвертого года, когда после покушения на графа Бобрикова русский император Михаил полностью аннексировал Великое княжество Финляндское, присоединив его к Российской империи, в столице Гельсингфорской губернии было неспокойно. Уж разного рода «агентов иностранных держав» среди финских оппозиционеров было предостаточно, и попытка диверсии на корабле отнюдь не исключалась.

И поручик Кукушкин такой тут был не один. Командиром «соседней» башни, мичман с чисто русской фамилией Васильев, тоже оказался «демоном», выходцем из старшинского состава эскадры адмирала Ларионова, решившим, что полноценным офицером Русского императорского флота быть гораздо круче и веселее, чем обычным прапорщиком по адмиралтейству, числящемся за особой эскадрой. И адмирал Ларионов, и император Михаил в таких случаях были всегда «за»: пусть люди растут, если могут. В Петербурге для личного состава особой эскадры еще в пятом году открылись сокращенные офицерские классы, дававшие мичманские погоны после восьми месяцев учебы и двух месяцев практического плавания на одном из кораблей Русского Императорского Флота.

Но получить заветные погоны — еще не значит стать настоящим офицером. Получилось так, что у мичмана Васильева дела шли не так хорошо, как у молодого японского офицера. Для того чтобы управлять огнем при помощи достаточно примитивных приборов двадцатого века, нужен определенный талант, которого, видно, у выходца из двадцать первого века, привыкшего к технологическим чудесам, было недостаточно. Дальше твердой «тройки» результаты его башни на стрельбах не росли, хоть убейся. Тяжко человеку без волшебных технических приблуд поражать цели со второй очереди* (как это делают далекие предки), а не с третьей-четвертой, как получается у него. Впрочем, когда стрельбы происходили с использованием систем централизованной наводки, башня мичмана Васильева неизменно реабилитировалась, показывая неплохие результаты.

Примечание авторов: * спаренные орудия в универсальных башнях «Измаилов» стреляют не залпами, а очередями, с интервалом в одну секунду между выстрелами первого и второго стволов. Таким образом, уменьшается влияние снарядов в полете друг на друга и увеличивается вероятность попадания в цель. Спарка настолько же эффективнее одноствольной системы, насколько автомат Калашникова, стреляющий двух-трех патронными очередями, эффективней карабина Симонова, способного только на одиночную стрельбу.

Кроме того, мичман не смог сразу наладить взаимоотношения с некоторыми нижними чинами из команды своей башни (излишний демократизм — это тоже плохо), и ему откровенно попытались сесть на голову. Но об этом узнали орлы поручика Кукушкина (а как не узнаешь, если по кубрикам только об этом и гутарят), и по просьбе своего командира (которого они обожали) поймали смутьяна в тесном переходе, после чего в поисках совести слегка постучали ему в печень. Итог — этот тип подал рапорт о списании с «Гангута», а у мичмана Васильева стали налаживаться взаимоотношения в команде, ибо вся эта история для командования осталась шита-крыта. Лейтенанту Такано об этих делах в порыве откровенности рассказал кондуктор Евстигнеев, присовокупивший, что со своими обалдуями он способен справиться и без помощи ухорезов поручика Кукушкина.