Война за проливы. Призыв к походу - [51]

— Знаешь, старина Берти, — ответил адмирал Фишер, — прибыли и политические преимущества — это достаточно ценные вещи, и я тоже был бы не прочь их получать. Вопрос только в том, какую цену придется заплатить за этот товар, и не будет ли эта цена чрезмерной.

— Вот-вот, Джон, — воскликнул король, — если бы у нас еще реально была возможность потрепыхаться, страна имела бы восполняемые людские резервы, а ее экономика меньше зависела от поставок из колоний, то я был бы первым, кто высказался бы за более агрессивную политику в отношении конкурентов. Но увы, чего нет, того нет. Как я тебе уже говорил, только длительный мир и кропотливая работа над ошибками предшественников могут помочь нам выкрутиться из весьма неприятной ситуации.

— Для того, чтобы поддерживать длительный мир, — тихо сказал адмирал Фишер, нужно начисто уничтожить партию войны, иначе никакого мира не будет. В противном случае меня ежедневно и ежечасно будут толкать под руку. А когда я проявлю неуступчивость, то возьмут и заменят на какого-нибудь болвана, вроде достославного адмирала Ноэля, который будет свято уверен в том, что раз у Британии теперь есть лучшие в мире линейные крейсера, то ему можно все. И вот тогда партия войны с радостным визгом наломает столько дров, что потом сто лет можно будет топить камин…

— К сожалению, Джон, как я уже говорил, — ответил король Эдуард, — Британия — это не Россия и не Германия, и я мало что могу сделать по этой части как монарх. Уже были прецеденты, когда король пытался взять себе немножко больше власти, чем ему положено по обычаю, но закончил свои дни на плахе. Нет, тут надо идти совсем другим путем…

Немного поколебавшись, король сделал большой глоток из почти остывшей кружки и продолжил:

— Как говорит мой племянник Майкл: если ты не можешь победить какое-то явление, его требуется возглавить. Джон, ты один из самых популярных людей в Британии, а кроме того, ты умен, красив и импозантен, а потому должен создать свою партию, выиграть выборы и занять должность премьер-министра, чтобы провести Соединенное Королевство между Сциллой и Харибдой.

На некоторое время в адмиральском салоне наступила тишина. Король Эдуард сказал все что хотел, а адмирал Фишер просто не знал, что произнести в ответ. Такого предложения он точно не ожидал, ибо не мыслил своей карьеры вне флота, которому отдал больше полувека своей жизни (вступил в службу гардемарином в 13 летнем возрасте и сразу попал на ту самую Восточную (Крымскую) войну, о которой ему рассказывал король Эдуард). С другой стороны, должность первого морского лорда является вершиной карьеры английского военного моряка, и следующий шаг после нее по служебной лестнице — это как раз должность премьер-министра…

— Решайтесь, Джон, — сказал король, — только заняв должность премьер-министра, вы сможете превратить свои геополитические расчеты из пустых умствований в реальный инструмент укрепления могущества Британии.

— Какая уж тут геополитика, Берти, — с горечью сказал адмирал Фишер, — если, по твоим же словам, чтобы избежать разорительной войны и уничтожения, нам придется подчиниться грубому силовому диктату Континентального Альянса…

— Я думаю, Джон, — задумчиво произнес король, — что нам удастся не подчиниться, а договориться. Я уже несколько раз имел честь разговаривать как со своим племянником, так и с людьми из будущего, что стоят за ними — и думаю, что они совсем не будут против, если мы сохраним свою Империю, над которой никогда не заходит солнце (разумеется, при условии невмешательства в их континентальные дела). Мы на морях живем своей жизнью, а они на континенте своей. А то повадились тут некоторые еще со времен моей матушки мечтать об отторжении от России то Кавказа, то Крыма, то Прибалтики, то Польши и Украины… Мне уже ясно дали понять, что такие мечты мечтателей до добра не доведут (кинувший камень получит десять в ответ) и что у нас тоже можно много чего отторгнуть. При этом договор между нами надо будет оформить не как капитуляцию Британии перед Континентальным Альянсом, а как смену главных приоритетов в политике и заключение равноправного союзного договора с равновеликой силой.

— Германия, — напомнил адмирал Фишер, — жаждет новых колоний. После Формозы кайзер Вильгельм вошел во вкус колониальной политики и желает расширить свои владения. Какой частью наших заморских территорий вы собираетесь расплатиться с ним за заключение этого самого союзного договора?

— А кто вам сказал, Джон, — спросил король Эдуард, — что мы непременно должны расплачиваться своими заморскими территориями? Чем германцев не устроят колонии Франции, или там Голландии? Надо только выбрать то, что не жалко, и бросить германцам как обглоданную кость с барского стола.

— В таком случае, — сказал адмирал Фишер, — пусть забирают французский Индокитай, а нам для округления владений неплохо было бы получить Голландскую Ост-Индию с ее нефтепромыслами…

— Знаю, знаю, Джон, — махнул рукой король, — кто владеет нефтью, тот владеет миром. Только должен сказать, что Голландские колонии я назвал просто так, к слову. К Франции мой племянник император Майкл настроен крайне враждебно, и тому есть весомые причины. Во-первых — из-за того, что в России творили французские Ротшильды, во-вторых — потому что правительство Французской Республики отказалось поддержать Российскую империю в самом начале русско-японского конфликта. Франция еще жива лишь по той причине, что умный мальчик Майкл и не хочет давать слишком много воли Вильгельму. Но рано или поздно это случится. Зато Голландия перед русскими ничем не провинилась, и забрать ее колонии у нас, скорее всего, не получится. Тут надо сказать о другом. Главным своим врагом император Майкл и его советники считают не Британскую империю, с которой рассчитывают договориться, а Североамериканские Соединенные Штаты, с которыми договариваться просто бессмысленно, ибо договора они выполняют только под дулом револьвера. Мой зять и его приятели, поддерживающие Майкла во всех его начинаниях, считаются наиболее убежденными и активными сторонниками такой точки зрения. У нас, Джон, знаете ли, с заокеанскими кузенами тоже серьезные разногласия. Мы считаем Канаду своей колонией, а они думают, что их судьба — владеть всем североамериканским континентом. Несколько раз за это заблуждение мы их уже били палкой, но, видимо, они не желают усваивать хороших манер.