Война Волка - [2]

— Пять сотен, — прикинул Финан.

— Не думал я опять увидеть эти края, — ответил я. — И никогда не хотел.

— Они разрушили мост, — сказал Финан, вглядываясь вдаль, к югу.

— А ты на их месте что, не разрушил бы?

Враг осаждал Честер. Большая часть войска расположилась к востоку, но дым бивачных костров выдавал, что воинов много и с северной стороны. Река Ди огибала стены города с юга и сворачивала на север, где устье расширялось. Сломав центральный пролет древнего римского моста, враг мог быть уверен, что с юга подмога не явится. Если маленький гарнизон города и сумел бы пробиться через осаду, пришлось бы идти к северу или востоку, где враг сосредоточил главные силы. А гарнизон в городе совсем мал. Мне сказали — правда, это всего лишь слухи — что город удерживают меньше сотни защитников.

Должно быть, Финан думал о том же.

— И пять сотен не смогли взять город? — усмехнулся он.

— Может, ближе к шести? — предположил я. Численность врага прикинуть непросто: в осадном лагере полно женщин, есть и дети, но думаю, Финан занизил оценку. Тинтриг опустил голову и фыркнул. Я похлопал его по шее, потом тронул рукоять Вздоха Змея на удачу. — Не хотел бы я брать эти стены штурмом.

Каменные стены Честера строили римляне, а строить они умели неплохо. Надо полагать, маленьким гарнизоном достойно командуют. Защитники отразили первые атаки, и потому враги осадили город, пытаясь взять измором.

— Так что нам делать? — спросил Финан.

— Ну, мы проделали длинный путь, — ответил я.

— И?

— И теперь будет жаль не влезть в драку. — Я посмотрел на город. — Если то, что нам сказали — правда, то бедолаги в городе уже едят крыс. А этот сброд? — я показал на лагерные костры. — Им холодно и скучно, они здесь уже слишком долго. Им пустили кровь при попытке брать стены приступом, так что сейчас они просто ждут.

Я видел мощные укрепления, которые осаждающие построили у северных и восточных ворот Честера. Эти укрепления охранялись лучшими отрядами, поставленными здесь для того, чтобы не дать гарнизону сделать вылазку или сбежать.

— Им холодно, — снова произнес я, — им скучно, и они ни на что не годны.

— Ни на что не годны? — улыбнулся Финан.

— В основном они из фирда, — сказал я. Фирд — это армия, собранная из крестьян, пастухов, простолюдинов. Они могут быть храбрыми, но тренированный воин, вроде тех девяти десятков, что пришли со мной, гораздо более опасен.

— Ни на что не годны, — повторил я, — и глупцы.

— Глупцы? — переспросил Берг, ехавший позади.

— Здесь нет часовых! Не стоило им позволять нам подойти так близко. Они и понятия не имеют, что мы здесь. Глупость убивает!

— Мне нравится их глупость, — сказал Берг, норвежец, молодой и свирепый, не боящийся ничего, кроме неодобрения своей молодой саксонской жены.

— Часа три до заката? — прикинул Финан.

— Не будем терять времени.

Я развернул Тинтрига, и мы поскакали через лесок к дороге, что вела от брода через реку Мерз на Честер. Дорога будила воспоминания о скачке на бой с Рагналлом и смерти Хэстена. Теперь этот путь вел меня к новой схватке.

Однако на длинном пути по отлогому склону мы не встретили ничего угрожающего. Мы не торопились. Ехали, как путники в конце долгого путешествия — да так и было. Мечи в ножнах, копья на ведомых слугами вьючных лошадях. Враги, наверное, увидели нас сразу же, как только мы спустились с лесистого гребня. Но нас ведь мало, а их так много, и наше беспечное приближение значило, что мы идем с миром. Высокие каменные стены города укрывала тень, но я разглядел стяги, развевающиеся над бастионами. На них был христианский крест, и я припомнил епископа Леофстана, блаженного, но доброго человека, которого Этельфлед избрала епископом Честера. Она укрепила городской форт и поставила там гарнизон, создав оплот против норвежцев и датчан, пересекавших Ирландское море, чтобы поохотиться на рабов в саксонских землях.

Этельфлед, дочь Альфреда и правительница Мерсии. Теперь покойная. Ее тело гниет в холодном каменном склепе. Я представил, как мертвые руки сжимают распятие в сырой темноте могилы, и вспомнил, как эти руки царапали мою спину, когда она извивалась под моей тяжестью.

«Господи помилуй, — твердила она. — Только не останавливайся!»

А теперь она опять привела меня в Честер.

И Вздох Змея снова готов убивать.

* * *

Брат Этельфлед владел Уэссексом. Он не возражал, чтобы сестра правила Мерсией, но после ее смерти повел войско западных саксов к северу через Темез. Он утверждал, что едет на похороны, почтить память Этельфлед, но они остались, чтобы навязать правление Эдуарда королевству его сестры. Эдуард, король англов и саксов.

Те мерсийские лорды, что преклонили колени, получили награду, но некоторые, меньшинство, отвергли западных саксов. Мерсия — земля гордецов. Минули времена, когда король Мерсии был сильнейшим правителем Британии, когда короли Уэссекса и восточной Англии и олдермены Уэльса платили ему дань, когда Мерсия была крупнейшим из всех королевств Британии.

А затем пришли датчане, Мерсия пала, и именно Этельфлед отбила ее обратно, оттеснив язычников на север, построила бурги, защищающие границы. А теперь она мертва, гниет в могиле, и отряды ее брата заполнили стены бургов, король Уэссекса называет себя королем всех саксов, требует серебро, чтобы платить гарнизонам, отбирает земли у обиженных лордов и раздает их своим людям или церкви. Всегда церкви, ведь именно священники проповедовали народу Мерсии, будто пригвожденный бог желает, чтобы Эдуард Уэссекский правил их землями, и сопротивление королю — есть сопротивление богу.