Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.) - [192]

Дух могучей личности Комера хорошо отражен в служебной записке на имя президента Джонсона, составленной 18 марта 1967-го перед самым совещанием на Гуаме. Как мы помним, на том самом совещании Джонсон поручил реализацию программы умиротворения Вестморленду. Комер пишет следующее: “Вам известно, что вы всегда можете рассчитывать на меня как на доброго солдата и твердого сторонника вашей вьетнамской политики в любом деле, направленном на то, чтобы одержать победу во Вьетнаме. Я готов сделать все, что только в человеческих силах.

Не стану скрывать, я нахожусь в некотором смущении в связи с переменой планов относительно моей миссии. Я полагал, вы намеревались послать меня (во Вьетнам) как второго человека, чтобы я занимался всей гражданской стороной дела. В связи с изменением планов (о чем я совершенно случайно впервые узнал три дня тому назад), похоже, меня понижают до третьего человека (или даже четвертого, учитывая еще Вести), ограничивая круг моих обязанностей "умиротворением", – даже Портер обладал более обширными полномочиями.

Что бы мне ни пришлось делать, я всей душой готов к самому тесному сотрудничеству с Эллсвортом (моим старым другом) и Джином Локом. Вместе с тем я уверен, для того чтобы делать хорошо порученную мне вами работу (наверное, самую неблагодарную во Вьетнаме), требуются положение и властные рычаги. Тут я целиком полагаюсь на вас и думаю, что могу добиться и добьюсь результатов‹курсив Комера›.

Уолт (Ростоу) говорил мне, что вы можете отдать пацификацию военным. Я искренне уверен, что это лучшее решение (безопасность – это ключ, и у армии есть немало средств для ее обеспечения). Вместе с тем наши дела там явно идут лучше, а потому это‹передача вопросов пацификации военным› не является больше единственным вариантом. Более серьезную проблему представляют организационные моменты со стороны ПЮВ, а не с американской стороны. Однако если мы доверим умиротворение Вести, не меняется ли тогда коренным образом роль, запланированная для меня?

И последнее, повестка дня совещания на Гуаме ужасно длинная. Вы снова будете тратить всё свое время, выслушивая жалобы и требования ПЮВ и американских представителей. Дабы сдвинуть дело с мертвой точки и с умом распорядиться нашим секретным оружием – Линдоном Джонсоном, – мы должны урезать повестку до 5 – 6 самых важных пунктов и на них исключительно и сосредоточить все наше внимание. Ростоу со мной согласен. Я надеюсь передать вам мою докладную в полете и выслушать от вас устные инструкции”‹30›.

На первый взгляд Комер -личность более чем заурядная. Роста в нем примерно сто семьдесят сантиметров, на носу очки с очень толстыми стеклами, в зубах трубка, а со своим галстуком-бабочкой он кажется каким-нибудь преподавателем истории средних веков из Гарварда или Принстона. Но внешность обманчива. В 1942-м Комер с отличием закончил Гарвард и отправился в армию, где служил младшим офицером. После войны начал карабкаться по чиновничьей лестнице, поработав с 1947-го в ЦРУ, затем в Совете государственной безопасности и добравшись до должности специального представителя президента по вопросам умиротворения (1965 – 1967 гг.). В 1967-м Джонсон передал ему руководство программой под генералом Вестморлендом. Комер смог сделать то, чего никому до него не удавалось, – заставить программу работать.

Секрет успеха объясняется не одними только незаурядными способностями Комера и его энергией, но и самым главным фактором – удачей. Он отправился во Вьетнам, когда пацификация привлекала особое внимание Белого дома, что, естественно, не могло не оказать влияния на посла Банкера и генерала Вестморленда в Сайгоне. Но даже и этого оказалось бы, возможно, маловато, если бы коммунисты не начали Новогоднего наступления, используя Вьетконг с его инфраструктурой, в качестве передового отряда оказавшейся неудачной акции. Удар, который приняли на себя Вьетконг и, прежде всего, его руководство, фактически перебил хребет этой организации. Однако именно Комер, и никто иной, первым разглядел возможность использовать ситуацию. Он распространил действие программы на сельские районы и подстегнул южновьетнамское правительство, подвигнул его на героические усилия, заставив управлять собственным народом.

К американскому военному руководству и штабу КОВПЮВ Комер относился одновременно с уважением, презрением и осторожностью. Он уважал их за способности, отменное знание дела и преданность этому делу, а презирал за почти монашеский аскетизм и нежелание “обстряпывать делишки” в типичном для гражданских бюрократов духе и боялся, поскольку видел в них могущественного противника, способного свернуть шею его программе и вместе с ней карьере Боба Комера.

Внешне он с большим почтением относился к Вестморленду и Абрамсу, однако оба генерала знали о камне за пазухой у Комера, находившегося на короткой ноге с президентом Джонсоном. В кабинете Комера в штабе КОВПЮВ всюду висели фотографии, на которых он был запечатлен рядом с Джонсоном во время рабочих совещаний. Вестморленд относился к гражданскому помощнику покровительственно, однако в то же время держал с ним дистанцию, уважал его за деловую хватку и энергию и не минуты не сомневался в том, что Комер способен стать для него источником неприятностей. Генерал вел себя с Комером так, чтобы не давать тому возможности обвинить его в провале программы умиротворения. Потому, что бы ни пожелал Комер, ему все предоставляли.