Война Владигора - [45]

Забавка с утра этот спор улаживала: березки согласились переселиться туда, где повыше, — к сосенкам, что росли на сухом песчаном берегу, и осинки, сдвинувшись, уступили им это место, зато заняли освободившееся.

Она с удовольствием посмотрела на куст сирени, который цвел у самой стены замка и заглядывал к ней в окно. Ей удалось уговорить цвести этот куст почти круглый год — за это Забавка питала его нужными соками.

Отец тоже был в замке и, судя по всему, производил свои опыты с хрустальным шаром. В который раз произнося всевозможные заклинания, пробовал заставить его вращаться в воздухе. Шар по-прежнему не слушался, и от этого у отца было никудышное настроение. Забавка это сразу ощутила, войдя в замок, но не стала навязывать отцу свое общество. Он в последнее время вел себя странно, видимо, шар был ему очень нужен.

Она даже хотела сказать ему, что, может быть, и не в заклинании дело, а в невидимой связи между телами. Возможно, что-то в самом Радигасте есть такое, что мешает шару. У нее-то шар уже крутился! А заклинание, которое она тогда произнесла, было совсем простеньким. Но отец злился, когда она попыталась ему помочь. Поэтому она решила больше не вмешиваться в его дела.

И все же, когда Радигаст улетел из замка, Забавка, сняв его простенькие заслоны, прошла в кабинет и сама встала около стола, на котором стоял хрустальный шар. Она подняла его в воздух и произнесла то самое коротенькое заклинание.

Шар, как и в первый раз, немедленно засветился, и она даже почувствовала, как он рвется из ее ладоней, желая начать вращение.

Взлетев повыше, шар опять стал рисовать мир Поднебесья. Но Забавке снова захотелось подсмотреть, что сейчас делает князь, и на столешнице появились неведомые картины — снежная равнина, невысокие холмы, стада оленей с ветвистыми рогами. Потом появились селения, только в них стояли не дома, а островерхие, слаженные из длинных жердей и шкур чумы. И наконец, появилось лицо князя. Лицо было измученным. Князь оборонялся от наседающих на него со всех сторон странных всадников, сидящих верхом на крупных лосях. От всадников этих исходила какая-то нехорошая сила. Но Забавка не стала задумываться об этом. Она лишь увидела, что князь защищает горстку людей в меховых одеждах, пожилого мужчину, юную девушку, старух с малыми детьми, парней, которые почти все были изранены. Почувствовала, что князю через несколько мгновений грозит гибель или полон, и немедленно попросила всех лосей, что несли всадников, уйти прочь от селения, которое защищал князь. Она передала им свою просьбу через шар и не знала, послушаются ли ее животные.

Но лоси, замерев на миг в том положении, в котором их застала ее мысль, потом стали поворачивать вспять и понесли своих седоков прочь от селения.

Шар сразу начал тускнеть, и Забавка едва успела поймать его ладонями, — слишком много сил отдала она, пожелав спасти князя.

Она поставила шар на прежнее место, восстановила отцовские заслоны и пошла к себе — полежать и обо всем подумать.

СТОЙБИЩЕ

Когда солнце стало опускаться, Млад сел на свою лошадь и отправился туда, где горели костры и стояли шатры из меха.

«Встану перед их старостой или посадником, как его там зовут, и объявлю: если хочет видеть своих, пусть отдает за них князя», — думал он.

Ехал Млад не спеша, постоянно оглядываясь, чтобы самому не сделаться нечаянной добычей.

«Лошадь отпускать не буду. Ежели не согласятся — удрать завсегда успею. А там что другое надумаю».

Он еще не доехал до стойбища, как его стала нагонять оленья упряжка с двумя седоками. Млад было подумал взять их в плен, но они, словно догадавшись, объехали его по дуге.

А скоро из стойбища выехало с десяток упряжек. Сначала они устремились в разные стороны, а потом стали окружать Млада. Он понял это с опозданием, а когда сообразил и попытался прорваться, в него полетело несколько стрел.

«Драться не буду, мне князя надо выручать. Попробую договориться с ними», — решил Млад.

На каком языке он будет с ними договариваться, Млад пока не знал, но был уверен, что все определится само собой.

Круг становился все уже, сани с седоками сближались, и все они держали наготове луки со стрелами. Млад не слезал со своей лошади, а помаленьку трусил в сторону стойбища, как будто не замечал их. Он приостановился только тогда, когда среди седоков увидел мордатого парня-синегорца, который не стал защищать своего господина, а сам протянул руки Младу, чтобы тот его повязал.

«Ну хитрюга! — поразился Млад. — Выходит, когда я отъехал, он руки выпростал, своего угору освободил и — в селение! Вот, значит, кто мимо меня на санях проехал и всех по тревоге поднял!»

Остановив лошадь, Млад обратился к окружившим его с речью. Теперь-то он знал, что слова его будут переведены.

— Слушайте меня, угоры! Я вам зла не желаю и ничего вашего иметь не хочу. Вы повязали моего князя, так освободите его, а я вам за это ваших освобожу. У меня еще в запасе двое ваших.

Угоры повернулись к парню, и тот, сказав два-три слова, махнул рукой, как бы показывая: не слушайте его, пустое брешет.

И тогда они снова стали окружать его. Млад мог бы вступить с ними в схватку, и тогда человек пять остались бы лежать на растоптанном снегу, распростившись с жизнью. Но он должен был выручить князя. «А пускай меня вяжут. Буду с князем рядом, вдвоем-то и бежать сподручнее!» — решил он. И только мысль о Лиходее, который станет здесь бродить голодным, потому что не олень и пищу из-под снега добывать не умеет, озаботила его. И все же Млад решился. Поднял меч высоко над головой, а потом вложил его в ножны.