Война: ускоренная жизнь - [51]

Конечно, рациональнее, но здесь стоило бы уточнить, что из себя представлял «хорошо накормленный рабочий» не на бумаге, а в реальной жизни третьего рейха.

Уже начиная с дороги от родного дома в Великую Германию питание «восточников» было более чем скудным.

«Увозили нас из Сталино (Донецк), набив битком вагоны, — вспоминала одна из бывших остовцев. — Только на третьи сутки надумали покормить. Раздали бумажные стаканчики и черпаками разливали бурду. Эти же стаканчики фашисты с гоготом предложили использовать по нужде. На этом наши мучения не кончились. Все только начиналось»

Из такого же точно вагона уже перед самой отправкой в рейх сумел улизнуть тогда четырнадцатилетний донецкий подросток, а после войны — житель Барнаула Дмитрий Каланчин. В 2009 году он рассказывал:

«Осенью 1942 года увезли в Германию моего старшего брата Василия, да и других многих. Он работал на шахте в городе Дуесбург и прислал оттуда письмо с просьбой прислать посылку с крупой. А посылки принимали тогда на почте весом не более 250 граммов. Вот тогда мы и поняли, каково им там. Крупу мы ему посылали, но она до Василия не дошла. На почте украли, наверное».

Примерно в это же время в Запорожье пришло миновавшее цензуру письмо двух сестер Шуры и Гали, в котором они писали:

«Дорогие родные, шли мы на работу, выпили по одной кружке чая, чуть сладенький, и 200 граммов хлеба. Всего хлеба нам дают 300 граммов. Родная мамочка, разве я у тебя так когда-нибудь кушала летом, когда теперь есть помидоры, огурцы да разные фрукты и разные другие продукты! А мы не то что не кушаем их, но абсолютно и не видим. В такой прекрасный летний день очень долго ждать такого обеда. Придешь в барак, скушаешь кусочек хлеба и черпак силоса, то так печет в груди, что места не находишь. А работать заставляют, а не работаешь, в затылок так дадут, что и в глазах засверкает.

Хлеб нам дают ржаной, по 300 граммов, только он смешан с сосновыми опилками, а муки лишь 25 %, кушаешь его, как полову, — так и шелестит. Мамочка, готовят нам такое, что наша свинья не ела бы такого супа и такого картофеля. И больше абсолютно никакого приварка не видим. Сегодня как раз три месяца, как мы здесь работаем, и нам чем далее, все хуже и хуже».

Дабы принудить «скотину» работать как можно быстрее, «хозяева» не ограничивались только ударами по затылку, но и применяли более «эффективные меры». Так, в приказе начальника главного хозяйственного управления СС Поля начальникам рабочих групп и комендантам концентрационных лагерей о максимальном использовании рабочей силы заключенных от 30 апреля 1942 года говорилось: «Все обстоятельства, могущие сократить рабочее время (время, отводимое для еды, переклички и т. д.), следует поэтому урезать до минимума. Запретить отнимающие время переходы и перерывы на обед с целью питания».

В служебной полицейской инструкции по охране лагеря, где содержатся русские рабочие (появившейся тоже в 1942 году), в качестве наказания для этих самых рабочих предусматривается, в частности, лишение горячей пищи на три дня, а также говорится о том, что рабочие, пренебрегающие своими обязанностями или просто работающие медленно, должны отправляться на штрафные работы. Они будут лишены всех прав. Тюремное заключение предусматривает вместо обычного питания — хлеб и воду.

Впрочем, и в обычных, не тюремных условиях питания для «восточников» на военных заводах Германии было немногим калорийнее «хлеба и воды». В уже упоминаемом предложении Главного командования вермахта об изменении условий труда восточных рабочих говорится о том, что «из основных продуктов питания русский, по сравнению с другими тяжело работающими иностранцами, получает на 800 граммов хлеба, 350 граммов мяса и 175 граммов жира в неделю меньше».

А бывший старший врач лагерей для иностранных рабочих концерна Круппа в г. Эссене Вильгельм Егер в октябре 1945 года заявляет под присягой следующее:

«Пища для восточных рабочих в октябре 1942 года в этих лагерях была совершенно недостаточной. Восточные рабочие получали 1 тыс. калорий в день, менее чем минимум для немцев. В то время как немецкие рабочие, занятые на тяжелых работах, получали 5 тыс. калорий в день, восточным рабочим, выполнявшим те же самые работы, выдавалось в день только 2 тыс. калорий. Восточные рабочие получали пищу лишь два раза в день и свою порцию хлеба. В том числе один раз им выдавался лишь жидкий водянистый суп. Я был не уверен, получали ли восточные рабочие в действительности предназначенный им минимум. Позже, в 1943 году, когда я проверял пищу, которая готовилась на кухнях, оказалось, что в ряде случаев продукты восточным рабочим не выдавались полностью.

План снабжения предусматривал небольшое количество мяса в неделю. Вместо него разрешалось употреблять только неполноценное мясо, которое состояло или из туберкулезного лошадиного или же забракованного ветеринаром мяса. Обычно это мясо варилось в супе».

«Собственно говоря, это была вода, в которой плавали кусочки турненса, — писал о подобном «супе» своему другу немецкий мастер, — и больше всего она походила на помои»

Его менее эмоциональный соотечественник подготавливает в марте 1942 года меморандум машиностроительного завода № 8 о плохом состоянии здоровья и непригодности русских рабочих для труда.