Война углей - [11]

— Ой, да было бы о чем говорить! Мои медвежата и так были толстые, как тюлени. У меня было достаточно молока.

— Намара умерла бы, если бы не ты, — вздохнула волчица. — Но я вижу, что она не рассказала тебе о наших обычаях. Ты ведь заметила, что сделала я и… — тут волчица замолчала и грозно посмотрела на своего сына: —…и чего не сделал мой сын при твоем появлении?

— Да.

— Я оказала тебе уважение, которое волки должны оказывать всем, кто стоит выше по рангу. — Она повернулась к волчонку, продолжавшему лежать на земле. — И до тех пор, пока этот юноша не научиться правильно себя вести, он не пойдет на охоту. — Малыш жалобно захныкал. Обеими лапами он закрывал морду от стыда, так что наружу торчал только круглый розовый нос. Но Блэр, не обращая внимания на волчонка, продолжала говорить своим певучим голосом: — У нас есть свой кодекс поведения. Мы называем его гаддернок — путь, по которому идут кланы страховолков. А теперь следуй за мной, и я отведу тебя в нашу гаддерхил, или церемониальную пещеру.

— Но я всего лишь хотела увидеть Джил… то есть Намару. Мне удобнее было бы поговорить с ней в ее собственной пещере. К чему такие… церемонии?

— На этот раз дело не в церемониях.

— А в чем же тогда?

— В том, что это единственное место, куда ты поместишься.

Глава VI Клич Намары

— Так ты говоришь, что тупик толковал о хагсмарах? — Глаза Намары заблестели, как два изумруда в темноте пещеры. Снаружи деревья скрипели под порывами неожиданно налетевшего ветра. Свип мрачно кивнула. — И ты говоришь, что другая сова, голубая, сказала что-то об угле Хуула?

— Не совсем в таком порядке, — поправила ее Свип. — Сначала голубая сова заявила, что ей все известно об угле. А затем вторая сова сказала что-то о хагсмарах.

Зеленые глаза Намары превратились в узкие щелочки. Шерсть у нее на загривке поднялась дыбом, уши встали торчком. Она принялась беспокойно кружить по полу пещеры.

— Это плохо… очень плохо…

— Я ничего не знаю ни про уголь, ни про хагсмаров, — сказала Свип. — Это ведь совиные дела, верно?

— Да… — Намара резко остановилась и посмотрела на свою старую подругу, которая когда-то так помогла ей во время страшного горя. — Но это и наше дело. Оно касается всех нас. — Намара снова помолчала, а потом с усилием произнесла: — Коди… — Голос ее оборвался, когда она вспомнила своего мертвого сына, лежавшего с перерезанным горлом на «Книге Крит». — Коди погиб, пытаясь спасти мир от хагсмаров.

— Но я думала, что это твари из древних сказок, которые, как говорят сами совы, исчезли много тысяч лет тому назад, — с плохо скрытой мольбой проговорила Свип.

— Раньше я тоже так думала, но Корин сказал мне, что легенды — они не просто легенды. Эта книга, которую называют «Книгой Крит», когда-то принадлежала одной старой хагсмаре. Эта хагсмара была ведьмой. В свою книгу она записывала составы разных хагсмарских зелий и заклинаний, вот почему Ночные стражи так яростно сражались в Дали, чтобы вырвать «Книгу Крит» из лап Ниры и Чистых. И поэтому мы решили помочь им.

Свип уже знала, что Джильбана и Корин очень дружны, насколько вообще могут быть дружны сова и волчица. Джильбана была с Корином, когда тот достал из вулкана уголь Хуула.

— Скажи мне, Свип, — продолжала волчица. — Как выглядела эта вторая сова? Что рассказал про нее тупик?

— Ужасно выглядела. Этот тупик сказал, что он точно не знает, кто она такая — то ли виргинский филин, то ли сипуха, а может быть, и еще кто-то. Сначала ему показалось, что она сипуха, но у амбарных сов не бывает таких длинных и темных перьев. У этой совы перья были почти черные, как у вороны, а когда она повернула голову, то тупик увидел, что лицо у нее изуродовано шрамом.

Опустив голову, Намара принялась скорбно раскачивать мордой из стороны в сторону.

— Как это могло случиться? Мой Коди не мог погибнуть зря! Это невозможно!

Но она уже знала, что это правда. Каким-то образом древнее зло начало возвращаться в их мирную вселенную. «Как совы называют это? Темнодейство? Да-да, темнодейство…» Но Намара не закончила свою мысль. Вскочив с места, она выбежала из гаддерхила. Огромная полная луна сияла на небе. Бросившись в серебристый столб лунного света, Намара запрокинула голову и завела странную, дикую волчью песню. Это был уже не исступленный вой скорби, который когда-то слышала Свип. Это был грозный, свирепый клич гнева и ярости.

Волки Намары встрепенулись в своих логовах, а усилившийся ветер понес вой великой волчицы соседним кланам. Другие животные не понимают смысла волчьих песен. Они знают лишь то, что однажды начавшись, этот вой будет продолжаться часами. Косматые гризли, лоси и северные олени, зайцы и пролетающие в небе птицы всем своим существом чувствуют ритм этого древнего мотива. Но что означает эта дикая песнь, как называют ее все существа, населяющие Даль? Так они говорят между собой, перешептываясь в своих норах, берлогах или логовах: «Волки опять завели дикую песнь». «Все дело в луне. Волки всегда воют на луну», — скажут одни. «Нет, луна тут ни при чем, — возразят другие. — Порой и луны никакой нет, а они все равно воют». «Они сумасшедшие», — рявкнут третьи.