Война солдата-зенитчика - [34]

Вскоре, как я и ожидал, последовал третий взрыв, но теперь уже точно внутри рва и, однако, значительно правее того места, где мы только что занимались копкой. Снова обошлось благополучно, так как накануне все убежали от этого места и успели хорошо укрыться. Минут через пять в метрах пятнадцати слева шарахнуло во рву уже в четвертый раз, и опять все остались невредимыми. Было ясно, что стреляющие немцы-минометчики, либо, корректируя огонь, точно подбираются своими выстрелами к нашему конкретному рабочему месту, чтобы покончить с нами, либо, делая нарочно недолеты, перелеты и боковые отклонения мест падения мин, только пугают нас. Но подумать о последнем варианте не было тогда ни у кого никаких оснований.

Стали ожидать самого опасного – пятого взрыва, но он не последовал. Мы постепенно успокоились и начали работать дальше. При этом мне и еще двум-трем самым молодым и, наверное, из-за этого самым глупым в то время ребятам все происшедшее показалось очень интересным и романтичным. Я даже подумал: «Хорошо бы, если немцы выстрелили еще несколько раз!»

…Доработали до обеденного перерыва и, сильно возбужденные от случившегося, отправились на автомашинах в Зимницы на обед. На них же возвратились для работы до вечера. Опять нас немцы дважды обстреляли из миномета. На этот раз в дополнение к обстрелам всем пришлось еще быть свидетелями того, как пролетели над нами немецкие бомбардировщики и истребители, первые из которых, резко спикировав, сбросили северо-восточнее Зимниц несколько бомб, а вторые произвели пулеметный обстрел местности. Мы предположили, что на обратном пути они обстреляют и нашу братию, поэтому заблаговременно на всякий случай укрылись от них, но у возвращавшихся самолетов, очевидно, почти не осталось боеприпасов. И все же при этом случился казус: Володя Семенов (в будущем лауреат Государственной премии СССР за большие достижения в технике) ходил накануне в поле под кустик, чтобы оправиться по-большому, и его за этим делом заметил сверху пилот «Мессершмитта». Летчик, по-видимому, решил как-то наказать «нахала». Самолет резко спикировал почти до уровня земли, дал короткую, но, к счастью, неточную пулеметную очередь по сидевшему на корточках Володе, и тот, не доделав свое дело, пустился бежать к противотанковому рву с незаправленными брюками. А летчик, прекратив стрельбу и грозя кулаком, продолжил также и над рвом преследование убегающего, однако неудачно, и Семенов остался цел. (Позже, став стариками и бывая на редких встречах бывших довоенных студентов МИС, мы много смеялись над этим случаем.)

Когда мы поздно вечером приехали домой и стали ужинать, ребята из другой команды, жившей в нашей же деревне и работавшей в окрестностях Новоселок, рассказали нам, что немецкие самолеты сегодня к вечеру налетали с бомбами и пулеметными обстрелами на воинскую часть, дислоцировавшуюся около этого населенного пункта. Но вместо нее угодили на рабочие команды заключенных и гражданских москвичей, убив одного и ранив несколько человек. При этом одна сброшенная бомба не взорвалась, и саперы собираются завтра ее обезвредить.

Утром следующего дня я, Коля Захаров, Паша Галкин и еще несколько ребят выпросили у нашего начальства разрешение сбегать в Новоселки и посмотреть там на то, что вчера натворили немецкие самолеты. Подойдя к краю леса, мы увидели подвешенную на деревянной перекладине между двумя столбами бомбу, возле которой крутились два молоденьких сапера. Один из них крикнул: «Уходите все в укрытие!» Мы двинулись метров на тридцать назад, залезли в вырытый там окоп и начали из него смотреть, что же дальше произойдет. Саперы постреляли издалека несколько раз по бомбе из пулемета бронебойными и зажигательными пулями, но бомба все равно осталась целой. Тогда из окопа вышли два рабочих-москвича из команды, кажется, завода «Красный пролетарий» и заявили саперам, что они тоже раньше служили в армии саперами и хорошо знают, как надо обезвреживать снаряды и бомбы. Поэтому просят разрешить им выполнить эту работу, не делая никаких выстрелов по бомбе. Как ни странно, военные саперы согласились с обоими рабочими и разрешили им заняться очень опасной работой.

Бомбу сняли с перекладины и положили на землю. Саперы отошли в окоп, а оба рабочих (говорили, что у одного из них была фамилия Токарев) стали очень осторожно выкручивать у бомбы сзади что-то: то ли винт, то ли гайку, чтобы удалить взрыватель. Мы все с большим напряжением смотрели из окопа на происходящее. И тут внезапно совершилось самое ужасное – бомба взорвалась. Во-первых, раздался страшный грохот с выбросом огня, дыма, осколков и частиц грунта с ее места, а во-вторых… отлетели в разные стороны части человеческого тела, брызги крови и остатки одежды. Все выскочили из окопа, и многие побежали кто куда. Мы же сначала подошли к образовавшейся при взрыве воронке и заглянули в нее через облако дыма, нюхая его специфичный запах. Затем отошли от воронки метров на шесть и увидели на зеленой траве, в луже красной крови оторванную от туловища голову человека в кепке, белую ляжку ноги погибшего с остатками брюк и кальсонов и другие разбросанные вокруг части тел обоих несчастных. Изуродованные останки людей я увидел впервые, не предполагая при этом, что скоро буду видеть подобное уже не раз, будучи на фронте.