Война с продолжением - [19]

, был сформулирован весьма туманно. Французское правительство признало справедливость усилий по «возрождению еврейской национальности» в Палестине и заверило, что оно может «чувствовать только симпатию» к этому делу[144]. В тот момент французских руководителей волновало только впечатление, которое этот документ произведет на влиятельных (по их мнению) еврейских лидеров в США и России. Они также предполагали, что сионистские колонии в будущем станут соседями французской Сирии и не хотели заранее превращать сионистов в своих врагов[145]. Осуществление сионистских планов им виделось как общее дело стран Антанты в «международной» Палестине. Декларация Камбона при всей своей туманности была первым документом, где от имени великой державы выражалось благосклонное отношение к сионистским планам (хотя это слово и не было названо). Она на пять месяцев опередила аналогичный британский документ, но нигде не была опубликована. Знали о ней только руководители Франции, Великобритании и сионистского движения.

Французская декларация породила у англичан опасения, что они могут потерять инициативу. После долгих колебаний и согласований британский кабинет 2 ноября 1917 года выразил свое отношение к сионизму в знаменитой Декларации Бальфура, оформленной как письмо министра иностранных дел лорду Л. Ротшильду. Ее текст тоже не отличался ясностью. Было объявлено, что британское правительство «приложит все усилия» для создания в Палестине еврейского «национального очага» (a national home) при соблюдении «гражданских и религиозных прав нееврейского населения»[146]. Декларация в определенном смысле предрешала вопрос о будущем политическом устройстве Палестины и тем самым нарушала принцип ее интернационализации[147]. Британская декларация была сразу опубликована и вызвала живой отклик в еврейских кругах по всей Европе и в США. Во Франции она поначалу не вызвала никакого сочувствия. В Париже прекрасно понимали ее негативное влияние на будущий престиж союзников на Востоке. Пико, правда, считал возможным воспользоваться этим обстоятельством в интересах Франции, для которой было выгодно, чтобы арабская враждебность была направлена против Великобритании[148]. Но в середине февраля 1918 года глава МВД С. Пишон по указанию премьер-министра Ж. Клемансо в особом пресс-коммюнике заявил о «полном согласии» Франции с Великобританией по Палестинскому вопросу[149]. Король Хиджаза Хусейн был проинформирован о намерениях Великобритании в Послании Хогарта от 4 января 1918 года, в котором от имени Антанты давались заверение, что создание еврейского «национального очага» будет вполне совместимо с «политической и экономической свободой существующего населения»[150]. Особый вес Декларации Бальфура придало то обстоятельство, что она была издана накануне британского наступления в Палестине. 9 декабря 1917 гола был взят Иерусалим, но Северная Палестина еще десять месяцев оставалась в руках турок.

Военная победа сразу породила политические проблемы. Французы к этому времени начали серьезно подозревать англичан в неискренности намерений. Британское командование приложило все усилия, чтобы не допустить участия французских и итальянских войск в операциях на этом направлении (хотя это было маловероятно ввиду сосредоточения почти всех французских сил на германском фронте)[151]. Все же французы настояли на отправке на Восток двух батальонов (около 7000 человек), в основном состоявших из арабских и армянских «легионеров»[152]. Итальянцы отметили свое присутствие отправкой отряда в 200 человек. По сравнению со стотысячными британскими армиями это была капля в море. Понимая слабость своих позиций, французы старались зафиксировать свое присутствие на Ближнем Востоке, чтобы создать условия для реализации соглашения Сайкса — Пико. Для этого на Восток был отправлен его соавтор Ф. Жорж Пико. Он получил инструкции ускорить создание в Палестине международной администрации со своим собственным участием в качестве французского представителя. В свою очередь британский главнокомандующий генерал Э. Алленби получил из Лондона четкие указания не допускать никакого участия французов и итальянцев в управлении и сохранять в стране оккупационный режим[153]. Первая же попытка Пико заговорить о «гражданском управлении» в Иерусалиме натолкнулась на резкую отповедь Алленби[154]. С этого началось активное противостояние англичан и французов на оккупированных турецких территориях Ближнего Востока.

Столкнувшись с первым сопротивлением англичан, Пико направил все усилия на то, чтобы зафиксировать французское присутствие в Палестине. Не имея доступа к делам администрации, он обратился, казалось бы, к чисто символическим акциям. Французские солдаты взяли под охрану «Святые места», одна за другой стали открываться французские школы и больницы, закрытые турками. На их зданиях в Иерусалиме и других городах можно было видеть французский флаг. Особое значение приобрел, на первый взгляд, совсем протокольный вопрос — Пико добился, чтобы начиная с Рождества 1917 года на торжественных католических богослужениях ему воздавали те же «литургические почести», что и довоенным французским консулам. Это было живым напоминанием о старом «католическом протекторате». Итальянцы возмутились и пожаловались Алленби, который резко напомнил Пико, что тот является лишь его советником