Война с продолжением - [11]
Наряду с экономической слабостью турецкого государства этническая и религиозная пестрота населения Османской империи предоставляла великим державам широчайшие возможности для вмешательства во внутренние дела самой близкой к Европе азиатской страны. Создание устойчивых отношений покровительства и лояльности с теми или иными этническими и конфессиональными группами и формирование так называемой клиентелы и составляло «моральные интересы» великих держав на Ближнем Востоке. Этноконфессиональная ситуация в стране открывала для этого широкое поле деятельности. К 1914 году помимо турок и арабов здесь жили: курды (район вокруг озера Ван, а также северная Месопотамия); армяне (территория от русской границы до озера Ван, а также Киликия — область к югу от гор Тавра примерно до нынешней турецко-сирийской границы); ассирийцы (к югу от озера Ван); греки (в Константинополе, Восточной Фракии, на берегу Эгейского моря с городом Смирна, в Южном Причерноморье); евреи (в основном в крупных городах). Не менее сложной была конфессиональная ситуация. Турки, большинство арабов и часть курдов были мусульманами-суннитами. Среди арабов было много шиитов различных толков и направлений, живших на юге Месопотамии, а также вдоль побережья Средиземного моря (в том числе «крайние» секты друзов в Ливане и в области Хауран к югу и юго-востоку от Дамаска и алавитов вокруг города Латакия). Часть арабов исповедовала христианство разных толков (православные, монофизиты, католики «восточных обрядов» — мелькиты, марониты и др.), причем маронитская церковь пользовалась большим влиянием в Горном Ливане. Среди курдов имелись шииты (секта али-илахов), а также йезиды (древняя синкретическая религия). Армяне делились на монофизитов (армяно-григориане) и армяно-католиков; ассирийцы — на несториан и ассиро-католиков («халдеи»); почти все греки были православными. Представители разных народов и религий часто жили чересполосно, и четкие этноконфессиональные границы отсутствовали. Установление довоенной численности той или иной группы в настоящее время практически невозможно из-за частых фальсификаций статистических данных и драматических событий 1914–1923 годов.
По мере проникновения в Османскую империю европейских идей национализма учащались волнения на национальной почве. Особую остроту межнациональным отношениям придавало преобладание представителей немусульманских народов (греков, армян, арабов-христиан, евреев) среди торгово-ростовщической и компрадорской буржуазии. Турецкие власти, весьма терпимые к лояльным подданным империи любой национальности и религии, становились беспощадными палачами, если те проявляли стремление к самостоятельности. Ни одно национальное движение не могло достичь успеха собственными силами, и их судьба всегда зависела от действий великих держав Европы. Только при их поддержке (дипломатической, финансовой или военной) такие движения имели шанс на успех. Это позволяло иностранным державам усиливать свое влияние в Турции, то поддерживая Высокую Порту в ее борьбе с сепаратизмом, то поощряя то или иное освободительное движение. Центробежные тенденции усилились после младотурецкой революции 1908 года. С одной стороны, падение режима личной власти султана и восстановление конституции на некоторое время дали возможность лидерам национальных движений открыто высказывать свои взгляды и создавать свои организации. Но быстрая эволюция младотурок в сторону пантюркизма и репрессивных методов управления неизбежно вела к росту недовольства и усилению сепаратизма. С началом войны правительство резко усилило репрессии против любых национальных устремлений нетурецких народов.
Франция долго брала на себя роль защитника интересов католической церкви на Востоке. Постепенно сложилась целая система французского «католического протектората». Его источником обычно объявлялись туманные формулировки капитуляционных актов XVII и XVIII веков, но гораздо большую роль играла неписаная традиция, которую молчаливо признавали турецкие власти. «Католический протекторат» выражался в консульском покровительстве католическим церковным и благотворительным организациям независимо от национальной принадлежности их членов. «Моральные интересы» Франции концентрировались преимущественно в Восточном Средиземноморье. В Палестине Франция на основе капитуляционных актов и весьма туманного намека в Берлинском трактате 1878 года претендовала на особое право «защиты Святых мест». Посредническая роль французских консулов в отношениях католических организаций с турецкими властями и с православными учреждениями (которые «защищал» русский консул) здесь была особенно важна. Споры вокруг «Святых мест» не утихали десятилетиями. Внешним выражением «католического протектората» были особые «литургические почести», которые воздавались католическим клиром «Святой земли» французскому консулу (особое место на главных богослужениях, специальные «консульские мессы» и т. п.). Другие державы (особенно Германия и Италия) оспаривали законность французского «протектората». В Леванте действовали профранцузские католические ордена — капуцины, доминиканцы, лазариты, кармелиты, иезуиты. При католических миссиях было создано множество госпиталей и сиротских приютов. Французы фактически создали в империи собственную систему образования, параллельную османской. Во французских школах только в Сирии к 1914 году обучалось 58 000 учеников
