Война с демонами. Мертвые демоны (сборник) - [11]

Но если они где-то и скрывались, то в городе Анох-Сан. Во время молитв красийцы опускались на колени лицом на северо-запад, где он предположительно находился. Арлен уже дважды искал затерянный город, но пустыня раскинулась в том направлении на тысячи квадратных миль, и легче было найти конкретную песчинку в песчаной буре.

– Достань мне карту пути в Анох-Сан – и получишь даром целую гору бахаванской посуды, – сказал Арлен. – Я даже вернусь туда с телегой, за собственный счет.

Глаза Аббана потрясенно расширились, затем он хохотнул и покачал головой.

– Ты же знаешь, Пар’чин, что я пошутил, – сказал он. – Затерянный город Каджи – это миф.

– Нет, – возразил Арлен. – Я читал о нем в хрониках в герцогской библиотеке, в Форте Милн. Город есть – или когда-то был.

Аббан прищурился.

– Допустим, ты прав и я могу это устроить, – сказал он. – Это Священный город. Если дама прознают, что ты туда отправился, мы оба поплатимся жизнью.

– И чем он тогда отличается от Баха кад’Эверам? Не ты ли говорил, что, если нас схватят, поиск посуды в руинах обернется смертным приговором?

– Разница как между днем и ночью, Пар’чин, – сказал Аббан. – Баха – ничто, набитая хаффитами деревушка в луже верблюжьей мочи. Даль’шарумы почтили ее алагай’шараком и освятили могилы бахаванцев лишь по обязанности, согласно закону Эведжана, чтобы дать ее жителям возможность возродиться в высшей касте. К тому же посуда Дравази имеется в любом красийском дворце. Появление на рынке нескольких новых предметов заинтересует только завзятых ценителей.

С другой стороны, на свете нет места священнее, чем Анох-Сан, – продолжил он. – Если ты, чин, его осквернишь, твоей крови возжаждут все мужчины, женщины и дети Красии. И любой артефакт, с которым оттуда вернешься, породит тьму вопросов.

– Я ничего не оскверню! – возмутился Арлен. – Я всю жизнь изучаю историю древнего мира! Я буду обращаться с найденным бережнее, чем кто-либо другой.

– Ты осквернишь его уже тем, Пар’чин, что ступишь туда ногой, – сказал Аббан.

– Демоново дерьмо! Никто там не был тысячи лет с тех пор, как империя Каджи охватывала земли не только твоего, но и моего народа. У меня не меньше прав побывать в городе, чем у кого угодно еще.

– Может, оно и так, Пар’чин, – отозвался Аббан, – но в Красии мало кто с тобой согласится.

– И ладно, – сказал Арлен, сверля его взглядом. – Либо ты достанешь мне карту, либо я отвезу посуду Дравази на север, а тамошние товары начну продавать здесь другим.

Аббан какое-то время смотрел на него, и Арлен почти слышал, как щелкают счеты в его голове – друг подсчитывал вероятные убытки. Из вестников мало кто рисковал связываться с Красийской пустыней и ее народом. Арлен приезжал в Копье Пустыни в три раза чаще других и достаточно хорошо владел красийским языком, чтобы вести дела повсеместно.

– Ладно, Пар’чин, – сказал наконец Аббан, – но в случае чего – выпутывайся сам. Я не дотронусь до санитских артефактов.

Это удивило Арлена, который знал, что Аббан никогда не упускал выгоды.

«Глупец, кто понимает, что задача не по зубам, но все равно поступает по-своему», – заметил отцовский голос.

Арлен отогнал его. Зов затерянного города оказался слишком настойчив, и дело стоило любого риска.

– Я слова никому не скажу, – пообещал он.

– Вечером передам племяннику весточку, – сказал Аббан. – Есть один дама из мелких, который каждый вечер приходит ко мне за кузи и передает мальчишке письма. Завтра он скажет, сколько времени займет копирование и где мы встретимся для обмена. Тебе придется пойти со мной, Пар’чин. Я не понесу в шатер карту дороги в Анох-Сан.

– Все будет, как ты пожелаешь, мой друг, – кивнул Арлен.

– Надеюсь, это не пустые слова, Пар’чин.

– Переоденемся. – Аббан показал черные одежды даль’шарумов.

Арлен удивленно уставился на него. Да, он сражался в Лабиринте бок о бок с даль’шарумами, но ему не разрешали надевать черное, а что касалось Аббана…

– А если нас поймают?

Аббан глотнул из бутылки кузи и протянул ее Арлену.

– Лучше об этом не думать, – сказал он. – Обмен состоится ночью, и платье скроет нас в темноте. Даже если кто-нибудь заметит, на нас будут ночные покрывала, и все обойдется, главное – уйти от погони.

Арлен с сомнением посмотрел на хромую ногу Аббана, но промолчал.

– Ночью? – переспросил он. – Разве это не запрещено законом Эведжана?

– Най, да что в этой сделке не запрещено, Пар’чин? – фыркнул Аббан, снова берясь за бутылку. – Город надежно помечен. Никто из живущих не помнит, чтобы на улицах Красии появился хоть один демон.

– Мне все равно, – пожал плечами Арлен.

– Разумеется, – буркнул Аббан, хлебнув еще. – Пар’чин ничего не боится.

Дождавшись захода солнца, они надели черные одежды воинов. Арлен восхитился своим отражением в одном из многочисленных Аббановых зеркал, удивившись тому, как легкая подводка вокруг глаз и ночное покрывало уподобили его красийскому воину – разве что ростом пониже на несколько дюймов.

Аббан же, напротив, не выдержал бы пристального досмотра. Он был высок, как воин, но опирался, расставшись с костылем, на копье, да и солидное брюхо, которое натянуло платье, не добавляло сходства с поджарым даль’шарумом.