Война с Альянсом - [28]

– Но задержи… – начал Гондатти, но я его перебил:

– Танки не могут развить такую же скорость, как ваш автомобиль. Даже если мы отправим в Тобольск грузовой состав, то погрузка-разгрузка, то да се… времени это займет неделю, не меньше.

Николай Львович неуверенно кивнул, как бы соглашаясь с моими словами. Возможно, он бы еще поспорил, да в кабинет генерал зашел вместе с Анзором. Губернатор Тобольска появлению начальника контрразведки обрадовался, и после того, как вошедшие меня с рождением у сестры двойняшек поздравили, он с Анзором отправился побеседовать. А у меня в кабинете остался Гастев, попросив уделить ему пару минут.

– Иван Матвеевич, надеюсь, у вас новости хорошие, – сказал я, когда мы с ним остались вдвоем.

– Ну, тут с какого бока посмотреть, – уклончиво ответил тот.

– Если есть плохие и хорошие вести, то начните с плохих, чтобы потом пилюлю подсластить, – предложил я.

– Как прикажете, – покивал тот, явно собираясь с мыслями. – Иван Макарович, думаю, начальник контрразведки уже вам доложил, что в ближайшее время Германия при поддержке союзников по Альянсу перейдет границу с Россией и начнет агрессию.

– Да, Анзор мне доложил, – согласился с ним я. – За одним небольшим исключением, что Британия будет только снабжать союзников.

– Не совсем верно, – огорошил меня генерал. – Британия взяла на себя обязательства поставлять союзникам танки, стрелковое оружие, боеприпасы и медикаменты. Их корабли будут идти через Северное море и разгружаться в немецких портах. Если же на пути обнаружится российский крейсер или броненосец, то их приказано уничтожить. Получается, Британия все же вступит в войну, но исключительно на море.

– Это не новость, – махнул я рукой, больше встревожившись об одной оговорке (хочется надеяться!) генерала. – Иван Матвеевич, вы что-то про британские танки говорили. Есть подробности?

– Да, – тяжело вздохнул тот. – Нельзя сказать, что они их полностью с наших машин скопировали, но в целом направление такое же. В том числе и по огневой мощи, проходимости и даже габаритам. К сожалению, узнать, какую броню и двигатели используют, пока не удалось. Самое же печальное – количество машин: их несколько сотен.

– Сколько у них танков? – переспросил я и устало потер ладонями лицо. – Сведениям можно доверять?

– Точное количество не знаю, но не думаю, что англичане передадут все свои танки союзникам, – рассудительно ответил генерал. – Но даже десяток боевых машин может внести перелом в ход боевых действий.

– Это я понимаю, – задумчиво ответил ему. – Нельзя допустить, чтобы союзники получили такую помощь.

– Увы, мы вряд ли можем что-то изменить, – печально вздохнул Иван Матвеевич. – Еще момент, – он посмотрел на меня, – ваше высокопревосходительство, помнится, вы как-то обмолвились, что в армии нужна разведка не только в ходе боевых действий, но и действующая на упреждение врага.

– Говорил и сейчас так же считаю, – согласился я, припоминая свои слова и мысли. Хотел поручить создать разведывательное подразделение, которое выполняло бы только военные задачи. Наша контрразведка действует во всех сферах и распыляет силы, да и когда по двум или более направлениям идут сообщения, то это намного лучше. Думать-то думал, да руки не дошли.

– Я попытался организовать что-то похожее на контрразведку. Выделил из личного состава пятьдесят проверенных офицеров и поставил перед ними задачу… – начал рассказывать генерал.

– Подробнее, – попросил я.

– Штабс-капитану Стреженову Павлу Алексеевичу предложил возглавить разведывательное подразделение. Действовать поручил на территории вероятного противника, но не совершать диверсии, а охотиться за секретами. Какое-то время Стреженов отказывался, мол, это против чести русского офицера. Вашими доводами его к стенке припер, и он согласился, – улыбнулся Гастев, вероятно вспомнив свой разговор с неведомым мне штабс-капитаном.

С Иваном Матвеевичем мы однажды заспорили о том, как называть тех, кто добывает для своей страны секретные данные враждебной державы. Гастев к таким разведчикам, ну или шпионам, относился с предубеждением, считая их людьми низкого сорта. Стереотип понятен, когда из поколения в поколение русский офицер придерживался своего слова и считал ниже собственного достоинства солгать. Правда, это не касалось обманных маневров, вводивших врага в заблуждение.

– Скажите мне, господин генерал, – хмыкнул я тогда, – если разжечь перед сражением костры, намекая противнику, что численностью мы его многократно превосходим, это разве не обман?

– Военная хитрость! – мгновенно ответил тот.

– А если обойти и ударить с тыла? Или захватить обоз с боеприпасами и продовольствием?

– Не что иное, как честный бой! – отмахнулся он.

– Хм, получается, что мы должны подставить щеки, по которым бьют, – покачал я головой.

– Это вы о чем, ваше высокопревосходительство? – осторожно поинтересовался Гастев.

– Иван Матвеевич, вам ли не знать, что внешний враг ничем не брезгует! Засылает к нам шпионов, пытается всеми силами раскачать империю, подкупает чиновников. Уверен, скоро может и до диверсий дойти. Придется признать, что война уже идет, негласная, жесткая. И потом я не говорю, что следует нарушать