Война Роузов - [2]

— Семнадцать, — прокудахтала она.

— Семнадцать долларов, — продавец перевел взгляд на Оливера.

Оливер поднял восемь пальцев, одновременно откашливаясь, чтобы прочистить горло. Полная дама обиженно заворочалась в своем кресле. Сунув руку в карман, Оливер нервно вытащил деньги. Тридцать семь долларов, все его недельные чаевые. Если ему достанется Крибб, он хотел бы купить и Мулинекса.

— Девятнадцать, — прогудела дама. Порыв дождя ударил в стекло, Продавец не обратил на него внимания, поглощенный своей задачей. Сердце Оливера заколотилось. «Сука», — пробормотал он сквозь зубы.

— Двадцать, — крикнул Оливер.

— Идиот, — обложила Оливера дама, поворачиваясь, чтобы просверлить его взглядом, полным презрения.

— Итак, двадцать. Двадцать долларов раз, — продавец, на губах которого появилась тонкая улыбка, когда он посмотрел на женщину в первом ряду, поднял молоток. — Двадцать долларов два, — Оливер затаил дыхание. Молоток опустился в третий раз. — Продано.

— Черт возьми, — пробормотал Оливер, возбужденный схваткой, переживая вкус победы.

— Молодчина, так этой старой корове! — прогнусавил сидевший рядом с ним янки.

В следующее мгновение на свет была извлечена черная фигурка. Оливер почувствовал, как внутри у него все напряглось. Так и есть, это пара, подумал он, стараясь настроиться на борьбу. Он отсчитал сумму, которую должен был отдать за Крибба, и убрал эти деньги подальше в карман, сжимая оставшиеся банкноты вспотевшей ладонью. У него оставалось всего семнадцать долларов.

— Еще один стаффордширский боксер, боец по имени Мулинекс, бывший раб, боксировал в Англии в первые годы прошлого века.

— Десять баксов, — прокричала дама в грязном ирландском свитере. Она даже не оглянулась. Оливер выкрикнул:

— Одиннадцать!

Пожалуйста, молил он про себя, чувствуя, как неумолимое желание завладеть второй статуэткой подчиняет себе его волю. В то же время он не мог не упрекать себя. Ему совершенно ни к чему проматывать все свои деньги.

— Двенадцать, — голос прощебетал откуда-то сзади. Он быстро обернулся, испуганный этим новым вмешательством. За два ряда позади него натянуто улыбалась молодая девушка с длинными каштановыми волосами, свисавшими из-под матросской шапочки; на ее круглых, словно яблоки, щеках играл румянец.

— Черт, — пробормотал Оливер, когда продавец откликнулся:

— Двенадцать долларов!

— Двенадцать с половиной, — без колебаний добавила та же девушка.

— Неужели они не знают, что это пара? — прошептал про себя Оливер, словно женщины, торгующиеся с ним, мстили ему за что-то. Он поднял кулак с зажатыми потными банкнотами.

— Тринадцать долларов, — назвал продавец, не спуская глаз с девушки. Она колеблется, подумал Оливер.

— Кто-то сказал тринадцать с половиной?.. Так, пятьдесят — тринадцать долларов пятьдесят центов, — крикнул продавец. Оливер был уверен, что продавец играет нечисто, и бросил на него нахмуренный взгляд, затем повернулся и с укором посмотрел на девушку сзади.

— Четырнадцать, — прорычал он. У него перехватило дыхание, заболел желудок. Чертова сука, закричал он про себя. Какой смысл разбивать пару? Продавец продолжал смотреть на девушку.

— Пятнадцать долларов, — объявил продавец, захваченный азартом, не обращая внимания на хлесткие удары дождя, стегавшего дом. Аудитория стала оживляться.

— Шестнадцать, — хрипло произнес Оливер.

— Семнадцать, — быстро ответила девушка, ее голос с трудом вырвался из общего гула, повисшего над салоном.

— Черт возьми, но ведь это пара! — выкрикнул Оливер, потрясая головой. Он разжал ладонь и развернул банкноты, проверяя их достоинство. Семнадцать. Ровно семнадцать и ни центом больше.

Он снова повернулся и посмотрел на девушку. Она была спокойна, даже почти безмятежна. Но не оставалось никаких сомнений в том, что она решила завладеть черной статуэткой.

— Семнадцать долларов, — сказал продавец, глядя на Оливера. В его глазах Оливеру почудились презрение и угроза.

— Восемнадцать, — крикнул Оливер, его голос предательски надломился. Салон начал умолкать. Даже шум дождя стал потише. Зная, что у него нет денег, Оливер вдруг почувствовал злость, ему захотелось блефовать дальше. Дыхание стало неровным.

— Девятнадцать, — ответила девушка.

— Двадцать, — откликнулся он.

Девушка заколебалась, и в горле его зашевелился комок. Он снова посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Сомнений не оставалось, в ее глазах он прочел жестокую решимость.

— Двадцать один, — отрезала она.

Ладно, решил он, кивая головой, благодарный за то, что его мошенничество не раскрылось. Упрямая маленькая сучка, подумал он.

— Двадцать один доллар раз, — продавец сделал паузу, глядя на него. Оливер почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Значит, я трус, сказал он самому себе, глотая унижение.

— Два… — продавец пожал плечами. Молоток упал. — Продано.

Остальную часть аукциона Оливер просидел, продолжая испытывать страх. Черт, он мог бы занять денег. Но зачем? Какой в этом был смысл? К концу аукциона он успокоился, а когда подошел, чтобы оплатить и забрать свою статуэтку, столкнулся с девушкой.

— Это пара, — сказал он. Должно быть, он слишком пристально смотрел на фигурку в ее руке, потому что она, ему показалось, крепче прижала ее к себе. — Они идут вместе.