Война разведок - [46]

Предложение Бауна не соответствовало также и планам, которые вынашивала служба «Джи-2». После долгих переговоров Вашингтон дал принципиальное согласие на привлечение к сотрудничеству со своей разведкой нас. Ответственность за выполнение этого проекта – я знал точно – была возложена на генерала Зайберта. В случае неудачи разразился бы политический скандал и все выплыло бы наружу. За это Зайберт поплатился бы если не головою, то своей карьерой. Поэтому генерал и его сотрудники предпочли иметь дело с одним немцем, ответственным за все и к тому же старшим по званию, то есть со мной. Кроме того, американцы убедились, что Баун – человек с труднопредсказуемым характером. Его индивидуальные особенности, его прошлое, начиная с детских лет в Одессе и кончая многолетней деятельностью в управлении военной разведки и контрразведки, затрудняли американцам установление с ним доверительного контакта. А это привело к предубеждению, пусть и не совсем оправданному, против него.

То, что Бауна не посвятили в характер будущего сотрудничества американской военной разведки с нами и что его, к сожалению, не предупредили, что он должен подчиняться мне, следует отнести в первую очередь за счет неполной осведомленности самого КРК о нашем проекте. Необходимая в данном случае открытость в отношении Бауна позволила бы, несомненно, избежать некоторых возникших позже трудностей.

Не следует сбрасывать со счетов, что американцы, учитывая смутное послевоенное время, могли серьезно заинтересоваться тем, чтобы в Германии возникла не одна, а несколько немецких разведслужб. Ведь ставка на единственную такую организацию уменьшала их шансы на успех. Да и наверняка не все сотрудники «Джи-2» были готовы безоговорочно принять разработанную нами концепцию будущего сотрудничества. Таких, как полковник Расти и капитан Хальштедт и Эриксон, было мало. Один лишь факт, что так называемое джентльменское соглашение было документально закреплено в договоре с ЦРУ лишь три года спустя после нашего пребывания в Вашингтоне, характеризует тревожную неустойчивость тогдашней ситуации, несмотря на наличие доброй воли с обеих сторон. В то же время этот факт показывает, какую ответственность со всеми вытекающими отсюда последствиями взвалил на себя генерал Зайберт.

Трудности, с которыми столкнулись Вессель и Баун в начале 1946 года при первых попытках создать аппарат по добыче, обработке и оценке разведывательных данных, объясняются тогдашними необычными обстоятельствами. Но что было удивительным: несмотря на все это, никто из тех, с кем велись беседы и кого предполагалось привлечь в будущем к сотрудничеству, не дрогнул. Хотя почти каждый немец, изгнанный из восточноевропейских стран, потерял не только свое имущество, но и близких и родных. Как раз среди этих перемещенных лиц находились всегда честные люди, готовые целиком посвятить себя нашему делу, безразлично, к какой из политических партий они уже примкнули.

Мнение о том, что отказ от прежней профессии и потеря имущества облегчили привлечение людей к сотрудничеству с нами и что в организации собраны, мол, одни сорвиголовы и искатели приключений, готовые, не задумываясь, взяться за любое темное дело, свидетельствует лишь о полном незнании условий и обстоятельств того времени. Такие инсинуации не раз поднимались пропагандой советской зоны оккупации Германии вплоть до 1954 года. К сожалению, в отдельных случаях эти выдумки без проверки подхватывались западной прессой.

Создаваемая нами организация не могла предложить своим сотрудникам ничего ценного даже в долголетней перспективе. Ее существование и деятельность строго засекречивались. Только так можно было обеспечить успех и воспрепятствовать попыткам проникновения в нашу среду агентов противника. Создать свою семью, устроить дом было непростым делом для нашего сотрудника. По соображениям безопасности он ничего не говорил о своей работе даже близким. Защиты со стороны государства он получить не мог, так как Германия, как государство, прекратила свое существование. На американские оккупационные власти рассчитывать было нечего. Юрисдикция США даже после образования объединенной англо-американской зоны оккупации – Бизонии, а затем и Тризонии – распространялась только на свою зону. К тому же о существовании организации знала лишь служба «Джи-2». Наши сотрудники испытывали на себе подозрительность и недоверие других организаций и служб США, в особенности – военной контрразведки и военной полиции. Жалованье было невысоким: я, например, в 1952 году получал 1200 марок на руки. На служебные расходы выделялись доллары США, стоимость которых до денежной реформы 20 июня 1948 года была завышена. Менять их приходилось весьма осторожно и не в банках, чтобы избежать нежелательных вопросов об их происхождении. Поэтому в большинстве случаев доллары обменивались нашими американскими друзьями на немецкие денежные знаки, чтобы мы могли обеспечивать организацию необходимыми денежными средствами. Думаю, что нужно было быть идеалистом, чтобы после войны, плена, перемещения, изгнания и прочих мытарств, которые никого не обошли стороной, согласиться на сотрудничество с нами.