Война не Мир - [55]

Мне никогда не хотелось собаку! Клянусь! Хотя, стишки в ранней юности я писала, то есть, развивалась, как все. До сих пор смею тешить себя надеждой, что мои стишки не были переходным сентиментализмом. Постмодернизм, деконструктивизм, пунанизм, как у Джессики Холтер, или матерный феминизм, как на фестивале Арт-Клязьма ― все, что угодно. Я писала эротические стихи, под Илиаду.

Значит, это была классика.

Пудель ― это, боюсь, следующий естественный этап женского развития. Впрочем, если бы ни Бен Ладен, у меня были бы дети. А так как, в связи с мировой обстановкой, я практически жертва Хиросимы, облученная страданьем и одиночеством, то пудель, это как раз по мне. Я сочла приемлемым считать, что привязанность к бездомной Ренате ― это мне бог послал.

На работах я никому не сказала, что завела девушку. Я так и говорю: дома ждет пудель. Тем более, что после душа Рената немного курчавится. Чем она занималась днем в мое отсутствие ― не представляю. Тапочки и подушки погрызены не были и вообще, в квартире царил идеальный порядок. Что такое идеальный порядок для женщины ― это когда много косметики, но вся она на своих местах. Вру, конечно, я не настолько мещанка, в интерьерах мне интересней книжки и очечники.

Рената перечитала почти всю мою скудную библиотеку, все мои статьи из портфолио и даже новую историю Фоменко с дарственной подписью издателя. Он когда-то обещал издать мою книжку, да она ему не понравилась. Фамилии героев были не русские и, вообще, все как-то не тянуло ни на загородный фентази, ни на политическую реальность. Пока не прошла первая влюбленность в свой собственный текст, я пыталась пристроить ее в другие издательства. Три наиболее крупных достойно ей отказали. Четыре помельче сначала схватили и отказали потом. В одном при этом спросили шрифтом кэпитал в публичном письме: КАКАЯ ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ПИАРА?

Знакомый медиа-планнер, когда я ему рассказала, посоветовал в качестве пиара моей книги спрыгнуть с Останкинской башни с рукописью в руке ― лучший способ рекламы для начинающего писателя в мире гигантских издательств, которые все еще думают, что будущее книжного рынка за ними. Хотя, накатанный путь пиара книги через рекламу, как показала практика, не нужен ни автору, ни читателю. Он нужен издателю. С представителем издательства, как я помню, тогда завязалась полемика.

― Акститесь, товарищи, ― говорил он, ― прибыль от неизвестного автора ― от силы три тысячи. На раскрутку уходит минимум 45. Кто их заплатит? Ляжет ваша книга на склад, и пипец. Как руководитель отдела данного жанра я не получу ни 13-ой, ни премии, если мне вообще не выставят штраф. Одно дело ― приходит чел и говорит: Вася, возьми меня, можа, я стану Пушкиным, и совсем другое ― когда он говорит: «Вася! Чо ломаемся? АиФ, МК и КП ― мои верные друзья, гарантирую пять выходов рекламы на последней странице в номерах с понедельника по четверг, раскрутим». Ну и кого из них я возьму?

Зря, подумала я про «с понедельника по четверг». За рекламу в субботнем номере газеты ― 10% скидка. А читатель по выходным, пусть и не такой многочисленный, зато расслабленный и легче поддается гипнозу. Ему как раз пудры на мозг хочется. Потому что ваша тухлая трудовая неделя затрахала все его терпение, и невмоготу… Хотя, последняя страница для рекламы книги ― зачот. Ее читаешь не только ты, но и сосед в метро.

― Простите, ― спросила я, ― на кой в таком случае мне издатель? Если книга моя, маркетинговые ходы и бабки на пиар тоже?

― Ай, помилуйте! Ну, издали вы книгу на свои деньги. А ее надо где-то хранить, нужен склад. Он у вас есть?

Все упирается в склад, поняла я и забила на сиюминутную прибыль и билет в вечность. Если у меня есть 45 на раскрутку, конечно, откуда еще и склад!

― Но если возьметесь замутить с АиФ, я помогу, ― напоследок сказал представитель.

Очевидно, в издательском бизнесе имеет место быть договор, как у гидов для иностранцев ― вести неграмотных туристов в определенный магазин, который потом платит откат…

― Этот мужчина погиб? ― спросила меня Рената, когда я вечером вернулась домой. Дневные часы укорачивались, пора было переходить на зимнее время. Я опустила мокрый зонт в лужу, которая успела с него натечь.

― Что ты имеешь в виду?

Рената сидела в кресле и читала мою рукопись.

― Боже! ― воскликнула я и пожалела о том, что я вообще когда-то чего-то писала. Ринувшись было к ней, чтобы отнять, через три шага я поняла, что она держит в руках листочки с каким-то разрозненным текстом.

― Ты рылась у меня под подушк… в компе? ― нервно спросила я, ― извини…

Я вытянула листки у нее из рук. Оказалось, что она читала мой сериал про космическую любовь. «Вива, вивалия!» называется. Это я пишу после суток на телевидении. Два главных героя: один по расе вивалия, другой ― кетавр, оба влюбились. Но один работает на разведку, другой ― на другую, и оба из противоборствующих кланов, которые борются за источники топлива, так что не быть им вместе, и все это на фоне общей космополитической канители.

― Он погиб? ― повторяет Рената.

Я закатываю глаза.

― На фиг тебе это читать? Жуткий бред, с недосыпа… Возьми вот лучше, бестселлер.