Война на восемь сторон света - [14]

«ФАДЖ И ПОТТЕР — НАШ ПОБЕДОНОСНЫЙ ДУЭТ?»

Развороты пестрели многочисленными колдографиями. Перепаханная, сожженная, но так не взятая врагом героическая база в Эпплби. Частично разрушенное здание отвоеванной штаб-квартиры шотландской базы с реющим над ним флагом Аврората — золотой крылатой волшебной палочкой с перекрещенными молниями на бордовом фоне. Снятые на его фоне перевязанные, но бесшабашно улыбающиеся авроры — все с орденами Мерлина поголовно.

Особенно сильной вышла одна колдография: снятая издалека общая могила, а в ней — штабель тел погибших врагов. Подпись под снимком гласила: «Они шли, чтобы убить всех нас. Вышло иначе».

Но главные места на передовицах всех газет сплошь занимали изображения министра магии. Фадж смеющийся, отечески обнявший за плечо смущенно улыбающегося Гарри Поттера. И Фадж другой — с суровым лицом, жестким прищуром и поднятым вверх пальцем, как бы озвучивающий еще один заголовок: «ВРЕМЯ ИГРЫ В ПОДДАВКИ ЗАКОНЧИЛОСЬ».

Общественное мнение, как бурная река, направленная в нужное русло, стремительно понесла свои воды во вполне предсказуемом направлении, подняв на гребень высокой волны Фаджа и Поттера.

Все газеты, начиная от флагмана английских магических печатных изданий «Ежедневного Пророка», и кончая заштатным «Бюллетенем общества любителей скучечервей» с тиражом в сто экземпляров, а также шедшие по колдовскому радио интервью с различными знаменитостями, так или иначе муссировали главные темы обсуждения — стратегический гений Корнелиуса Фаджа, храбрость, проявленная аврорами на поле боя, и воюющий с ними плечом к плечу юная надежда всего магического мира — Гарри Поттер.

И если Гарри относился к ажиотажу вокруг себя с полным равнодушием, хотя и без запинки отыгрывал им же самим написанную роль, то для Фаджа жизнь в один миг стала одной большой молочной рекой с кисельными берегами. Все, что сулил Гарри министру магии в том памятном разговоре, произошедшем в его кабинете после смерти Амбридж, все это сбывалось.

Простой народ рукоплескал ему на улицах, работники министерства вновь встречали его не формальным приветствием, а улыбками, рукопожатиями, а некоторые — даже поклонами. И в чиновниках высокого звена и членах Визенгамота, кто наиболее рьяно и настойчиво теперь поздравлял его с переломом в войне и восторгался его умом и прозорливостью, Фадж безошибочно узнавал тех же самых людей, которые первыми стали смотреть на него, как на пустое место. Тех, что отворачивались и почти перестали здороваться, когда всем казалось, что Тёмный Лорд уже стоит на пороге. На таких подчиненных пристальный взгляд министра словно ставил невидимое клеймо, чтобы впоследствии избавиться от них: Фадж был мстителен и злопамятен.

Но были и другие работники Министерства, чем-то сильно напоминавшие авроров Хмури. Которые даже в то время, когда в коридорах Министерства магии сквозила почти осязаемая безнадежность, не отворачивали от него лица. В их глазах нередко скользила жалость или лёгкое презрение, но не было отвращения — как к живому трупу, лишь по непонятной случайности еще бродящему по земле. Вот эти люди теперь смотрели на него с искренним интересом и уважением, а при встрече — крепко жали руку и всегда находили пару добрых слов, от которых у старого политика Фаджа в глубине души иногда еле-еле, но все же дергалось что-то, что у обычных людей называется совестью.

А ещё министр начинал смутно подозревать, что большую часть своей политической карьеры опирался не совсем на тех людей, на которых бы следовало.

Невероятное моральное удовлетворение Фаджу принесла картина толпящихся в его приемной членов высокородных семей, которые не были прямо уличены в поддержке Упивающихся Смертью, и уж тем более не переходили на сторону Вольдеморта открыто, как те же Малфои, Эйвери или Нотты.

Публикации в газетах только успели прогреметь, как волшебная аристократия явилась засвидетельствовать министру своё почтение и уверить в полной поддержке. Благородные господа, с неприкрытым энтузиазмом выражавшие готовность облечь понятие «поддержка» в любые возможные формы, вызывали у Корнелиуса самые разнообразные желания.

Например, схватить этих еще вчера таких надменных магов за воротники их баснословно дорогих фамильных камзолов и костюмов, пошитых на заказ в лучших магических ателье Европы, и, рывком подтянув их поближе, очень ласково поинтересоваться, где все они были неделю, месяц, два месяца назад? И, внимательно глядя в их испуганные глазки, спросить, как уважаемый маг Такой-то смотрит на то, что его нынче же объявят пособником Того-Кого-Нельзя-Называть? И отправят обживать дощатые нары одной из общих камер Азкабана, в то время, как все его финансовые активы реквизируют на оборонные нужды по законам военного времени. Да и в фамильном особняке тоже будет устроено что-нибудь полезное. Например, конюшня для гиппогрифов, сиротский приют или аврорская казарма для размещения пополнения.

Самым интересным было то, что в данный момент министр легко м_о_г позволить себе такое и вполне это сознавал. Не со всеми, разумеется, но с двумя-тремя — запросто. И общественность ничуть бы не возмутилась действиям новоявленного спасителя. Чистокровные семейства наверняка бы промолчали из опасения стать следующими в проскрипционном списке, а простые обыватели были бы только рады показательному суду над богатенькими прихвостнями их главного врага.