Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 2 - [66]
5. О тайных обществах и организациях
После того как И. Сталин дал в 1941 году указание председателю Военной коллегии В. Ульриху убрать из приговора по делу генерала армии Павлова высосанные следователем из пальца обвинения в «заговорщицкой деятельности», число действующих на фронте «контрреволюционных заговорщических организаций» пошло на убыль.
В довоенном прошлом остались крупные «антисоветские заговоры» с участием высшего командного и начальствующего состава. «Контрреволюционеры» помельчали, действовали, как правило, в пределах одной части или подразделения. Их преступные действия зачастую были связаны с переходом или подготовкой к переходу на сторону врага. В ряде случае изменнические преступные группы формировались по национальному признаку.
«Особым отделом 23 армии разоблачена группа изменников, состоящая из 27 человек, которые являлись уроженцами Западной Украины. Организаторы этой группы Колодниц-кий и Мациевич оказались связанными с „ОУН“ (организацией украинских националистов) и действовали по заданию этой контрреволюционной организации… Подрывная деятельность этими врагами велась чрезвычайно конспиративно, членам группы были присвоены клички, на выполнение специальных заданий давались пароли и отзывы и т. д. К сентябрю 1941 г. эта группа наметила организованный переход на сторону противника с оружием. Суду военного трибунала предано 23 участника группы и 18 человек приговорены к расстрелу»[251].
Еще один пример. В обзоре о судимости среднего и старшего командного и начальствующего состава Военно-морского флота, составленном в феврале 1943 года, отмечалось, что командир БЧ-5 танкера «Передовик» военный техник 2 ранга Усов вел среди военнослужащих контрреволюционную агитацию, а затем создал на танкере контрреволюционную группу в количестве 14 человек, которая готовилась к уводу корабля за границу и уничтожению при этом командного и политического состава[252].
Историки знают, что к исследованию подобного рода дел всегда надо подходить с большой осторожностью, поскольку не все написанное следователями на бумаге соответствовало действительности. Архивное дело по обвинению Усова и членов его группы, к сожалению, обнаружить не удалось. Поэтому сегодня трудно судить — предпринимались ли командой танкера реальные шаги по подготовке к переходу на сторону врага? А вот по другому аналогичному делу сомнения в реальности преступных намерений проходивших по нему красноармейцев возникли только в 1990 году.
Согласно приговору, в ноябре 1942 года военнослужащие 250-й отдельной стрелковой бригады Мавлютов и Швец, оба ранее судимые, организовали «изменническую группу для перехода на сторону врага». Помимо них, в нее вошли еще 9 красноармейцев. Они неоднократно собирались и обсуждали план такого перехода, который предполагали осуществить сразу по прибытии на передовую линию фронта. Договорились, что сигналом для перехода к врагу станет зеленая ракета, запущенная Швецом.
7 февраля Мавлютов был арестован Особым отделом. Выяснилось, что еще летом 1942 года он попал на Воронежском фронте в плен к противнику, был завербован немецкой разведкой и переброшен на советскую территорию. Судя по документам, выполняя задание немцев. Мавлютов и привлеченный им для контрреволюционной работы Швец проводили среди военнослужащих антисоветскую агитацию — восхваляли немецкую армию, убеждали бойцов в лояльном отношении немцев к пленным красноармейцам и склоняли их к переходу на сторону врага.
Группу обезвредили и 20 марта 1943 года перед судом военного трибунала 55-й армии предстали 11 красноармейцев-заговорщиков во главе с Мавлютовым и Швецом. Все обвинялись по нескольким контрреволюционным статьям.
Мавлютова и Швеца суд приговорил к расстрелу. Остальных — к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на десять лет каждого.
Сомнения в справедливости и законности этого приговора в то время не возникли ни у бойцов, ни у командиров. Появились они лишь спустя многие годы у военного прокурора Ленинградского военного округа, который предлагал в своем протесте дело в отношении Мавлютова прекратить за недоказанностью обвинения, в отношении остальных осужденных — за отсутствием в их действиях состава преступления.
Доводы, которые привел в своем протесте прокурор, сводились к следующему. Обвинение Мавлютова в измене Родине основано только на его противоречивых показаниях. Действительно, на допросе 8 февраля 1943 года он показывал, что бежал из плена и был ранен во время побега. На допросе 10 февраля того же года, который длился всю ночь, с 23 часов до 6 часов утра. Мавлютов впервые заявил следователю, что в плену был завербован немецким офицером и специально переброшен в расположение Красной Армии для проведения антисоветской работы. Аналогичные показания дал он и в судебном заседании, где подтвердил, что вовлек для перехода на сторону немцев других военнослужащих, рассказывая им о своем нахождении в плену и о доброжелательном отношении немцев к русским военнопленным и к населению.
Из показаний Мавлютова, Швеца, Грязнова и других осужденных по этому делу усматривалось, что между ними действительно велись разговоры о переходе на сторону противника. Однако, по мнению прокурора, никаких конкретных действий по осуществлению такого перехода никем из них предпринято не было. Поэтому все разговоры осужденных о переходе на сторону противника в протесте предлагалось расценивать «лишь как обнаружение умысла, что само по себе не может служить доказательством покушения на измену Родине и создания группы для совершения этого преступления»
