Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России - [61]

Восемнадцатилетний Генрих Лев не отправился воевать к стенам Иерусалима, как его недруг — германский король Конрад III, а предпочёл поход в страну по соседству. Собрав огромное войско, два лидера «христового воинства» — Генрих и Альбрехт Медведь — перешли Эльбу и вторглись в земли славян с разных сторон, но быстрых успехов не снискали. В итоге кампания закончилась спорно: крестили славян более чем символически, зато дань наложили немалую (за это Лев удостоился замечания средневекового хрониста Гельмольда фон Бозау, что про деньги он вспоминал чаще, чем про Господа)377. Однако спустя тринадцать лет повзрослевший Лев обрушил на славян карательный удар такой мощи, что, по рассказу «Славянской хроники», «вся земля бодричей и соседние области, принадлежавшие Бодрицкому государству, из-за непрерывных войн, особенно же войны последней, по милости господа, всегда укрепляющего десницу благочестивого герцога, были целиком обращены в пустыню. И если ещё оставались какие-нибудь последние обломки от народа славянского, то вследствие недостатка в хлебе и запустения полей они были настолько изнурены от голода, что вынуждены были толпами уходить к поморянам или в Данию, а те безжалостно продавали их полонам, сорабам и богемцам»378.

То же писал Гельмольд и об Альбрехте Медведе, который вторгся в земли гаволян-лютичей, взял их столицу Бранибор (славянское «Бранный бор») и основал на завоёванных территориях маркграфство Бранденбургское: «Он поработил всю землю брежан, стодорян и многих других народов, обитающих на Гаволе и Альбии, и усмирил имевшихся среди них мятежников. Наконец, когда славяне мало-помалу стали убывать, он послал в Траектум и в края по Рейну, а потом к тем, кто живёт у океана и страдает от суровости моря, а именно к голландцам, зеландцам и фландрийцам, и вывел из всех этих стран весьма много народа и поселил их в славянских городах и селениях. И весьма окрепли от прихода этих поселенцев епископства Бранденбургское и Гавельбургское, так как увеличилось количество церквей и выросли сильно десятины…

Когда бог одарил герцога нашего и других государей счастьем и победой, славяне частью перебиты, частью изгнаны, а сюда пришли выведенные от пределов океана народы сильные и бесчисленные и получили славянские земли, и построили города и церкви, и разбогатели сверх всякой меры»379.

Эти строки хроники не были для Гиммлера древним преданием — они были руководством к действию. Завоевание Востока, истребление и изгнание русских, украинцев, белорусов, поляков не лежало за пределами его воображения. Ведь подобное однажды уже произошло, и только немногие современные немцы, не читавшие старинных текстов Адама Бременского, Саксона Грамматика или Гельмольда фон Бозау, осознавали, что восемьсот лет назад Мекленбург назывался Велиградом, Ольденбург — Старгородом, а Бранденбург — Бранибором.

К слову, за культом «натиска на Восток» внимательно следили в СССР и не питали никаких иллюзий по этому поводу. В начале 1939 года знаменитый историк-наполеоновед, академик Евгений Тарле в статье «Восточное пространство и фашистская геополитика» сделал абсолютно точный анализ: «„Не Карл Великий, а Видукинд, не Фридрих Барбаросса, а Генрих Лев!“ — восклицает Альфред Розенберг (именно он, Розенберг, первый дал этот тон современной гитлеровской медиевистике!)… Всё это стоит в теснейшей связи с основным мотивом: и в прошлом, и в настоящем, и в будущем Германии дороги и нужны люди, которые вели её на Восток, на завоевание „восточного пространства“. И „душевная субстанция“ германского народа самоутверждалась, как вещают нам фашистские „геополитики“, и в будущем должна самоутверждаться именно в процессе „весёлой, свежей, благочестивой войны против Востока“ (em frischer, fromnier, frohlicher Krieg)»380. Не укрылся от учёного и характер этой будущей войны: «Они полагают, что истинный „геополитик“ должен стремиться к овладению именно только землёй, а вовсе не населением, которое на этой земле живёт. Это население должно быть без потери времени выведено в расход, ибо оно может в дальнейшем лишь испортить чистоту расы северных… светлокудрых германских победителей»381. Таким образом, планы Гиммлера и его фюрера были для Тарле вполне очевидны.

Многолетний апостол культа «натиска на Восток», неизбежно сопряжённого с «освобождением» земли для «народов сильных и бесчисленных», рейхсфюрер СС считал себя кем-то вроде нового Генриха Льва. Он вполне воспринял и дополнительные практические аргументы Бакке, и конкретизированный статс-секретарем лимит на уничтожение. Адам Туз пишет, что «вступая на территорию СССР, вермахт имел намерения, связанные не с одной, а сразу с двумя программами массового убийства»382. Учёный предполагает, что холокост и план голода были разными программами. Хотя после Ванзейского совещания это будет действительно так, на наш взгляд, есть основания полагать, что перед 22 июня 1941 года программа уничтожения была одна, разнообразными оказались лишь её формы. Войска СС и айнзацкоманды должны были эффективно дополнять стратегию голода, устраняя бесполезное