Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России - [32]

Вообще проблема смешения германской крови с кровью славян определённо тревожила Гитлера и особенно Гиммлера (последний на нескольких совещаниях крайне пространно останавливался на том, как следует решать этот вопрос). По мнению рейхсфюрера, вливание германской крови в жилы никчемного славянства грозило в будущем появлением вождей, подобных Сталину, то есть таких, кто способен организовать сопротивление рейху.

«За 20 лет этот Сталин сумел из этого народа, из, как мы выражаемся, тупой и глупой массы, которая позволяет убивать себя как скот, создать мощную военную машину, — рассуждал Гиммлер перед руководителями СС и полиции 9 сентября 1942 года в Житомире. — Этот Сталин мог бы точно так же родиться в Китае и для Японии, вероятно, вместо Чан Кайши нашим противником там был бы Сталин, который вместо 200 миллионов организовал бы 450 миллионов и привёл бы в движение совершенно иные азиатские массы. Эту мысль я излагаю Вам лишь для того, чтобы Вам стало ясно: так же как Аттила родился в этом разнонародном месиве унтерменшей — так же внезапно из связи двух людей может вспыхнуть искорка, соединяющаяся с растворёнными в этой массе, потерянными частичками нордическо-германско-арийской крови, которые единственно и позволяют править и организовывать — и тогда возникает Аттила, Чингисхан, Тамерлан, Сталин. Мы не хотим забывать, что на этом громадном азиатском пространстве подобное всегда может произойти, и если подобный гений, подобный диктатор, подобный Чингисхан явится на свет, а с другой стороны не будет кого-то подобного Адольфу Гитлеру, то для белой расы всё закончится очень скверно»192.

Чтобы пресечь возможность появления славянского лидера, рейхсфюрер настаивал на поиске и вывозе в рейх всех расово годных людей и в первую очередь детей. Те же расово годные славяне, которые будут противиться этому, подлежат уничтожению, так как либо они сами, либо их потомки могут представлять угрозу Великой Германии.

«Любую хорошую кровь — и это первое правило, которое вы должны затвердить, — что попадётся вам где-то на Востоке, вы должны либо заполучить, либо уничтожить. Оставить её на той стороне с тем, чтобы завтра снова объявился какой-нибудь вождь малого, среднего или крупного формата, было бы преступлением против себя, ведь победить нас может лишь наша собственная кровь или — выразимся здесь, в России, иначе — плоды, достижения нашей собственной крови. Ведь это не русские изобрели танк, не русские изобрели „сталинский оргáн“ и все прочие вещи. Они лишь придумали, как это половчее украсть и скопировать. И разумеется, здесь остались ещё частички, германские вершки и корешки нашей крови, которые выглядят, как мы, которые имеют такой же мозг, как мы, — вот они-то и опасны. Просто тупой маленький человек в отсутствие вождя неопасен. И поэтому это правило должно — я действительно хочу сказать — неизгладимо запечатлеться в ваших головах: везде, где мы найдём хорошую кровь, мы должны либо заполучить её для Германии, либо вы должны позаботиться о том, чтобы она прекратила существование. Ни в коем случае она не должна остаться жить на стороне наших противников»193.

Гиммлер был реалистом: он понимал, что за год войны бойцы армии и СС зачали в России множество детей — от нескольких сотен тысяч и, может, даже миллион, по его личной оценке. Этих детей следовало найти, проверить на расовую пригодность и в случае положительного результата вывезти в рейх. Проверять предлагалось и матерей: расово ценных можно было забирать в Германию вместе с детьми, а непригодных, соответственно, оставлять на Востоке, разлучая с ребёнком.

«Отсюда задание в рамках полицейского учёта всех немцев, которых мы собираем во временные формирования, создать и отделы учёта детей местных жительниц, происходящих от немецких солдат. При этом я даю в ваше распоряжение стимул — я хочу предложить это фюреру — платить за такого ребёнка по 10 рейхсмарок в месяц. Таким образом мы по крайней мере получим приток заявлений. Затем работники главного управления по вопросам расы и поселения проведут — сначала черновой — расовый отбор, грубый отбор, при котором было бы сказано: та мать совершенно неприемлема. Во многих случаях идентифицировать отца не удастся, кроме того, нам наверняка будут подсовывать и русскую шелуху. Ясно, что будет трудно… Но постепенно мы дойдём и до тщательного отбора. Я исхожу из того, что пара сотен тысяч таких детей отправится в Германию, частично с матерями, частично без, чтобы растить их с самого малого возраста, с полугода или с года, в домах национал-социалистического благотворительного общества. То же самое верно и для прочих детей и людей с хорошей кровью. Об этом ещё рано говорить, но вы должны обратить на это внимание и уже сейчас присматриваться»194.

Присматриваться начали, и в разных частях Восточной Европы органы СС стали изымать детей, похожих на арийцев цветом глаз и волос. Малышей привозили в интернаты «Лебенсборна» — специального института воспитания нордического потомства, который Гиммлер основал ещё в 1935 году. Там в течение нескольких месяцев шло их медицинское и антропологическое обследование. Если ребёнок соответствовал критериям «истинного арийства», его подвергали «начальной германизации»: давали новое германское имя, обучали языку, внушали мысль, что он хорошо питается именно потому, что «принадлежит к высшей расе». За слово, произнесённое на родном языке, жестоко били. Потом «германизированных» детей отдавали на усыновление респектабельным немецким семьям. В основном в «Лебенсборн» привозили малышей от двух до шести лет, поэтому нацистам удавалось «стереть» их память о родителях и родном доме. Так, предприниматель из Гамбурга Фолькер Хайнеке уже в зрелом возрасте, разбирая бумаги родителей, узнал, что он был усыновлён в двухлетнем возрасте, его настоящее имя Александр Литов, а родом он из Крыма